Я победил рак 18. Мои рецепты от рака

Слово - нашему эксперту, хирургу-онкологу, доктору медицинских наук, профессору Вячеславу Егорову .

Каждому, у кого обнаружили злокачественную опухоль, необходимо сделать пять спасительных шагов.

Шаг первый.

Узнайте и запишите точный диагноз, а затем соберите всю информацию о вашей болезни: полное название и стадию заболевания; тип, степень злокачественности и месторасположение опухоли; смысл всех медицинских терминов, касающихся диагностики и лечения; результаты анализов крови, микроскопии опухоли, обследований - УЗИ, КТ, МРТ, ПЭТ.

Шаг второй.

Соберите все данные о возможностях лечения вашего типа и стадии опухоли.

А именно о том:

• Что входит в «золотой стандарт» ее химиотерапии и хирургического лечения?
• Насколько эффективны современные методы лечения вашего заболевания и появились ли новые, а также идут ли сейчас их клинические испытания у нас в стране?

Шаг третий.

Ищите «второе мнение». Обязательно посоветуйтесь еще с одним врачом, которому доверяете.

Чтобы мнение доктора было объективным, предоставьте ему всю информацию о своей болезни. Изучив рекомендации обоих специалистов, вы сможете оценить предложенный вам метод лечения более взвешенно.

Шаг четвертый.

Выберите (если это возможно) медучреждение, где лечат в строгом соответствии с международными рекомендациями.

Если идут клинические исследования новых лекарств для терапии вашего типа опухоли, постарайтесь принять в них участие.

Если вам нужна операция, тщательно выбирайте хирурга! Операции при раковых опухолях обычно сложные и длительные - ведь они часто включают в себя полное или частичное удаление каких-либо органов (например, поджелудочной железы или желудка), а также лимфоузлов. Результат хирургического вмешательства зависит от опыта врача в данной области.

Шаг пятый.

Держите курс на позитив!

Делайте то, что приятно вам: смотрите добрые фильмы и спектакли, играйте в разные игры, гуляйте по красивым местам, рисуйте, пойте песни, ходите в кино и на стадионы, учитесь тому, чему давно мечтали научиться… Занятие, которое поднимет вам настроение, обязательно найдется! Боритесь за себя! Знания, оптимизм, воля к победе и поддержка близких - верный путь к выздоровлению.

Кстати

Шанс выздороветь есть даже на IV стадии рака. Пример тому - история американца Ричарда Блоха . В 1978 году ему сообщили: у вас - последняя стадия рака легкого, жить осталось три месяца. Пациент и его близкие начали бороться изо всех сил… Через два года в организме Блоха не нашли даже следов злокачественной опухоли. После выздоровления Ричард и его жена Аннет посвятили себя спасению больных раком и основали фонд помощи пациентам с онкологическими заболеваниями. Когда в 2004 году Ричарда не стало (но не из-за рака, а из-за сердечной недостаточности), фонд возглавила Аннет. В США, в городе Миннеаполис, есть парк, который когда-то создали Аннет и Ричард. Гуляя по нему, можно прочесть инструкции по выживанию для пациентов с диагнозом «рак». Их составил сам Ричард Блох на основе собственного опыта победы над грозным заболеванием.

Другой американец Лэнс Армстронг 7 раз выигрывал самые известные велогонки на планете - «Тур де Франс». Повторить этот рекорд пока никому не удавалось. В 1996 году у спортсмена, которому было всего 25 лет, обнаружили рак яичек, с метастазами в легкие, брюшную полость и головной мозг. Шансов на жизнь было 20%. Пациент перенес несколько операций, решился проверить на себе новый метод химиотерапии и… выздоровел. А потом создал «Фонд Лэнса Армстронга» для помощи тем, кто болен раком, и вернулся к спортивным занятиям. Немногим позже Лэнс одержал первую из семи побед на главных велогонках мира.

Facebook

Twitter

Выслушав диагноз "рак четвертой степени", можно готовиться к смерти – все равно надежды практически нет. Ольга Кравчук решила бороться – и выжила

Каждый год от рака умирают около 90 тысяч украинцев – это больше, чем все население Феодосии. Жительница Симферополя Ольга Кравчук услышала диагноз-приговор – "рак четвертой степени" – в 2008 году. Ей тогда был 21 год – и врачи предуп­реждали, что жить осталось максимум два месяца. Но Ольга не сдалась, продолжила лечение – и сегодня она ведет полноценную жизнь, без смертельного диагноза. О мучительных последствиях химиотерапии, о важности веры в борьбе с болезнью и о том, как нужно вести себя родным онкобольных Ольга рассказала "Республике".

Даже если продадите квартиру, денег на лечение не хватит

В палату заглянул гематолог. Уверенной походкой прошагал к кровати, присел.

–У вас квартира есть?– не здороваясь, ошеломил с ходу вопросом.

Ольга смотрела на лечащего врача огромными глазами без ресниц. В платке, натянутом на полысевшую от химиотерапии голову, она была похожа на маленького загнанного зверька. Мысли путались от обезболивающего, которое ей кололи два раза в день, боль не отпускала ни на минуту.

–А гараж? – продолжал напирать врач.

Говорить было трудно. Она сомкнула и разомкнула веки. Это означало: "да!"

–Переезжайте в гараж и продавайте квартиру. Скорее всего, у вас большеклеточная лимфома, только она так быстро растет,–буднично произнес гематолог.–На эту лимфому нужен очень дорогой препарат. Даже если продадите квартиру, сможете купить только три дозы, а вам нужно восемь.

Почти тридцатисантиметровая опухоль выросла виноградной гроздью от затылка до сердца. Она передавила пищевод и трахею–ни есть, ни дышать Оля практически не могла. В легкие пошли метастазы. Межклеточная лимфома четвертой степени.

Болезнь пожирала и ее тело, и семейные накопления. Незадолго до болезни Ольга родила двойню–и в начале лечения тратила "детские" деньги, но они вскоре закончились. За четыре месяца на лекарства и анализы ушли все семейные накопления – на эти деньги, в случае форс-мажора, семья могла бы прожить два-три года.

Не могла проглотить даже пюре

Впервые болезнь заявила о себе буквально на следующий день после того, как на свет появились ее дочери-близнецы. Тогда она не подозревала, что, дав начало новой жизни, будет бороться за свою. У Оли начался кашель, врачи успокоили: ничего страшного, после кесарева сечения сердце, придавленное во время беременности большим животом, резко вернулось в первоначальное положение.

Олю с дочерьми выписали домой. Занятая приятными хлопотами, она не сразу обратила внимание, что температурит. Не придала этому значения, мол, организм перестраивается. Вскоре к температуре, которая держалась круглосуточно, добавилась боль в горле. "ОРЗ",–поставила себе диагноз Оля и продолжала заниматься детьми. Близнецы родились беспокойными, времени на отдых практически не оставалось. Через месяц она буквально валилась с ног от усталости: руки не слушались, ноги дрожали от слабости.

–Думала, поболит и пройдет. К врачам обращаться боялась: я кормила грудью и не хотела пить лекарства,–поясняет Оля свое бездействие.

Однажды ее мама, забежав на ужин, обратила внимание, что Оля не может проглотить пюре. Дочь давилась, вытягивала шею, как гусыня. Мама настояла на том, чтобы Оля обратилась к врачу. С тех пор ее жизнь напоминала калейдоскоп, где ежесекундно меняется картинка: терапевт, ЛОР, эндокринолог, невропатолог. Эти визиты Оля вспоминает с негодованием:

–ЛОР мне сказал, что в моем горле, скорее всего, застряла кость, когда я ела рыбу. Когда попыталась объяснить, что рыбу не ем вообще, мне ответили, что просто забыла. А невропатолог – совсем молоденький специалист – пыталась поставить диагноз по своим конспектам.

–У меня появилось чувство, что это рак. Не спрашивайте, откуда. Сказала доктору, что это может быть опухоль, но от меня отмахнулись. Мне был 21 год – какая онкология в таком возрасте?– вспоминает Ольга.

А болезнь тем временем стремительно прогрессировала. Оля уже не могла есть, захлебывалась даже водой, приступы кашля не давали спать. Ольга была этому даже рада – она боялась засыпать. Думала, закроет глаза – и уже не проснется.

Боль от рака похожа на зубную.Только в несколько раз сильнее

В августе 2008 года Ольга стала пациенткой онкодиспансера. Крымчане с жадностью ловили лучи летнего солнца, объедались фруктами, плескались в море. Оля цеплялась за жизнь. С тех пор как проявились первые симптомы болезни, уже прошло три месяца. Ясности до сих пор не было: ткань, которую взяли на биопсию, оказалась неинформативной, не дала результатов и легочная пункция. Тогда врачи решили делать операцию.

–У доктора, который меня оперировал, видимо, был неудачный день. Мне задели яремную вену, началось сильное кровотечение, от обезболивающего отнялась половина лица. Когда я очнулась в реанимации, думала, что уже умерла. Лежу привязанная, дышу через трубку, воздуха не хватает, страшно,–с грустной улыбкой рассказывает Оля.– Это сейчас смешно, а тогда я начала биться в истерике.

Красивая блондинка с ростом манекенщицы и лучистыми зелеными глазами, Оля демонстрирует огромный шрам у самого основания шеи след войны с болезнью. Туберкулез или рак?–гадали врачи. На всякий случай пациентке с неизвестным диагнозом выписали лекарства от туберкулеза, которые "ударили" по печени и почкам.

–Состояние ужасное. Есть толком не могу, а лекарства пью в лошадиных дозах,-вспоминает Оля.–И легче мне не становится.

Приступы удушья снимали капельницами. Сентябрь, октябрь, ноябрь – ни минуты без боли, которую на время укрощали морфием.

–Боль похожа на зубную. Только в несколько раз сильнее,–вспоминает Оля. Морфий кололи два раза в день. Утром и вечером. Муж привозил Олю в больницу, ей делали укол, и отвозил домой. Оставаться в больничной палате, где от вида страданий соседок боль утраивалась, Ольга не могла. Дома пользы от нее было немного, но зато она могла, лежа на кровати, держать своих малышей за руки, гладить, видеть их глаза.

–Как-то я проснулась утром, у меня один зрачок расширился, а другой стал, как точка. Врачи заподозрили проблему с мозгом и отправили меня в диагностический центр на томографию. В голове ничего не увидели, но муж упросил доктора сделать мне еще томографию шеи. И тогда нашли опухоль. Онкологи начали радиотерапию – мощное облучение пораженного участка – шеи и средостения.

Я выпила полторы тысячи таблеток "преднизолона"

Про Олину болезнь знали только родственники. Рассказать друзьям она не решилась – боялась, что будут относиться как к "заразной".

–От "химии" так болит голова, что хочется оторвать ее и выбросить – и никакие препараты эту боль не снимают,– вспоминает Ольга.–Становишься нервной, раздражительной. Мне назначали еще гормон "Преднизолон". Я специально посчитала – выпила его полторы тысячи таблеток. От этого гормона пропадает сон – поэтому мне назначали еще и снотворное.

–Какие еще последствия у химиотерапии?

–Диарея, стоматит – во рту появляются болезненные язвы. Его даже закрыть не можешь. Сидишь целый день с открытым ртом, слюни текут, как у бешеной собаки. "Химия" убивает в организме все – не только онконклетки.

В ноябре 2008-го Олю выписали из онкологии – умирать.

–Мужу сказали, что мне остался месяц, максимум два. Мне ничего не говорили, но я осознавала, что происходит.

–Какие чувства при этом испытывали?

–Главным желанием было не быть дома, чтобы ни дети, ни мама не видели, что я умираю.

–А как вы думаете, пациенту нужно говорить его диагноз, все, как есть?

–Конечно!–Оля отвечает, не задумываясь.–Человек должен осознать, что с ним происходит, к чему должен готовиться.

Химиотерапия, операции, реабилитация – борясь за свою жизнь, Ольга усвоила одно-единственное правило: никогда не сдаваться. Кравчуки решили лететь в Москву.

Я злилась на людей, которые меня заживо похоронили...

Финансовые резервы семьи истощились. Друзья предложили обратиться за помощью через СМИ.Оля до сих пор испытывает неловкость, вспоминая, как пришлось просить деньги у незнакомых людей.

–Я сопротивлялась до последнего – было стыдно просить.

Деньги на лечение в Москве собирали почти всем Крымом. Благотворительные концерты, серия репортажей на телевидении. Люди откликнулись на ее беду. Однажды Олиному мужу позвонил человек и предложил помощь в Москве. Имя благотворителя Оля, по его просьбе, не называет, но именно он встретил семью Кравчук в российской столице, приютил у себя и определил Ольгу в Институт гематологии, где в течение трех дней ей поставили диагноз – межклеточная лимфома четвертой степени.

–Как отреагировали, когда узнали окончательный диагноз?

–Испытала некоторый шок. Одно дело, когда догадываешься, еще есть надежда. А тут… В этой ситуации мне очень помог муж.

Когда Оля заболела, ее муж оставил работу с недвижимостью, чтобы больше времени проводить с ней и начал таксовать по вечерам. А когда Оля впала в отчаяние и уже практически сдалась, поставил ультиматум: если она перестанет бороться, он откажется от детей.

–Как вообще должны вести себя близкие?

–В первую очередь, поддерживать. Болезнь – это истощение, не столько физическое, сколько моральное. Постоянная боль выматывает. Не у всех хватает сил поддерживать. В онкодиспансере я видела семьи, которые жили вместе по 20–30 лет. А потом, когда жена заболевала, муж подавал на развод.

–Какой именно должна быть эта поддержка?

–Слово "держись!" в этом случае пустое. Больной должен чувствовать любовь и заботу. Конечно, когда любимый человек не может встать на ноги, когда ходит под себя, на это сложно смотреть. И быть рядом – очень сложно. Мой муж до сих пор говорит, что не осуждает мужчин, которые бросают своих жен в такой момент. Не каждый сможет это выдержать. Но если решили взвалить на себя этот крест, нужно следить за своим поведением.

–Сочувствие должно выражаться в твердом характере. Когда я видела слезы, меня это раздражало. Было ощущение, что меня уже хоронят. Я злилась на врачей, соседей, которые меня считали ходячим трупом. Меня это бесило ужасно! Откуда вы знаете, что будет дальше? Бог знает, вы – нет.

Выйдя из больницы, была, как космонавт в открытом космосе

В московской клинике пациентку из Крыма лечили по двойному тарифу – один курс с проживанием в Москве и лечением обходился семье Кравчуков в два миллиона рублей – более 65 тысяч долларов. В декабре 2008-го врачи разрешили Ольге вернуться домой.

–Трансплантацию костного мозга мне отменили, потому что не собрали нужного количества стволовых клеток. Это к лучшему, потому что такая операция стоит от 120 до 180 тысяч евро – взять такую сумму было неоткуда.

Чтобы закрепить робкий успех, пришлось пройти еще несколько курсов дорогостоящей терапии. Один курс оплатил московский благотворитель – дал беспроцентную ссуду на неопределенный срок. Эти деньги, говорит Ольга, ее муж отрабатывал больше двух лет. Еще часть денег дал питерский благотворительный фонд "Наташа". Вообще-то он занимается больными с легочной гипертензией – от этой болезни скончалась когда-то жена основателя фонда. Ей было столько же лет, сколько Ольге – и для крымчанки сделали исключение – дали ей денег на борьбу с раком. Летом 2009-го Ольга прошла третий – последний – курс химиотерапии. Вернулась домой – и заново начала постигать жизнь вне больницы – словно космонавт, впервые вышедший в открытый космос.

–Долгое время меня, как ребенка, везде водил за руку муж – никак не могла прийти в себя после лечения. Один раз я почти заблудилась в родном городе. Некоторое время ощущала себя так, будто вылезла из пещеры, в которой провела несколько лет. Я узнала, что появились социальные сети, мой друг уговорил меня в них зарегистрироваться, тогда-то я и увидела, сколько людей из разных стран поддерживали меня на протяжении всей моей борьбы с болезнью. Меня повергли в шок эмо и готы – в мои школьные годы были только рэперы и металлисты.

Свое лечение Оля закончила в конце лета – и до начала холодов уговорила мужа побывать на море.

–Никакими словами не передать то ощущение, которое я испытала, войдя в воду. Ведь я думала, что больше никогда его не увижу – и уж точно никогда не смогу плавать…

Когда заболела, простила всех

Сегодня Ольга живет полноценной жизнью – воспитывает малышей, занимается фотографией, пишет книги – страсть к писательству появилась во время болезни. Один из ее рассказов – "Ангелы не плачут" – победил в международном конкурсе и вошел в сборник историй о раке. Книга вышла в январе 2013 года на трех языках – русском, литовском и английском. Это стало ее самой большой победой после победы над раком. Теперь Ольга мечтает издать роман, в котором описала историю своей болезни.

И хотя онкологическое заболевание осталось в прошлом, она не делает прогнозов на будущее. Каждые полгода проходит обследование и борется с последствиями химиотерапии, которые до сих пор дают знать о себе.

–Я сравниваю себя с действующим вулканом, который однажды извергался. Может, до конца жизни все будет в порядке, а может, через несколько лет снова начнется. Первые два года я очень боялась, что болезнь вернется. Каждый по разным причинам воспаленный лимфоузел был для меня, как приговор. Теперь я смогла избавиться от этого страха – и счастлива!

Пережив болезнь, Оля стала по-другому относиться и к жизни, и к людям.

–Я стала добрее. По мере возможности стараюсь жертвовать деньги на благотворительность, не отказывать в помощи. До болезни я была очень обидчивым человеком. Когда заболела, простила всех. Искренне. По-настоящему. Теперь я понимаю, что человека делают человеком боль, испытания и страдания! Только так мы можем измениться, стать лучше, начать ценить то, что имеем! Я не ропщу на свою судьбу и ни о чем не сожалею. Раз я прошла через эти испытания, значит, для чего-то это было нужно, и я это принимаю.

Услышав от врача шокирующий диагноз – «рак», пациент впадает в настоящий ступор и единственный вопрос, который он задает врачу, звучит так: «Доктор, сколько я проживу?». В такой критический момент человек не спрашивает, можно ли победить онкологию или что сделать, чтобы избавиться от опухоли. Его волнует лишь один вопрос: «Сколько?».

Действительно, рак приучил нас к тому, что эта болезнь неизлечима, а значит, все попытки бороться с ней тщетны. И именно поэтому диагноз врача звучит для многих как приговор. Но так ли это на самом деле и есть ли надежда в борьбе с коварной онкологической опухолью?

Безусловно, в борьбе с онкологическими заболеваниями никогда нельзя быть до конца уверенным в успехе. Порой, удаленная опухоль оттягивает неутешительный итог на несколько месяцев, в других случаях дарит организму несколько лет, а иногда и вовсе позволяет жить до самой старости, не вспоминая о том, что человек когда-то перенес рак. И случаев полной победы над онкологией становится все больше и больше! Врачи в этом случае используют осторожный термин «ремиссия», допуская потенциальную возможность возвращения болезни после окончания благоприятного периода. Причем во врачебной среде принято считать, что пациент, проживший 5 лет после удаления злокачественного новообразования, имеет высокие шансы на дальнейшую жизнь. Конечно, 5-летний период ремиссии вовсе не гарантирует, что пациент не умрет от рака в ближайшие годы, однако это хороший знак, вселяющий надежду.

В настоящее время медики выделяют несколько типов рака, в борьбе с которыми удалось добиться существенного прогресса, а значит фактически победить недуги. Ознакомимся с ними.

1. Рак простаты

Как правило, рак предстательной железы развивается очень медленно, а то и вовсе не растет. Это позволяет выявить болезнь на ранней стадии и принять правильное решение о способе борьбы с опухолью. Выживаемость в течение 5 лет после обнаружения онкологии практически 100%, причем нередко врач выбирает стратегию выжидания, а значит, решает не трогать опухоль, постоянно наблюдая за ней и оперируя простату лишь в случае прогрессирования заболевания.

В то же время необходимо отметить, что в случае появления метастазов, рак предстательной железы крайне трудно поддается лечению. В такой ситуации 5- летний рубеж переживает лишь 28% онкобольных. К счастью, метастазы при данном виде онкологии встречаются довольно редко, да и регулярное обследование позволяет «поймать» рак в момент, когда он еще поддается лечению.

Помогает ли обследование?
Чтобы своевременно определить появление рака простаты, медицина предлагает 2 способа проверки – ректальный осмотр у врача проктолога, при котором специалист исследует предстательную железу через прямую кишку, а также анализ крови на раковые клетки (ПСА-тест). К слову, уровень белка при анализе крови, который и показывает наличие онкологии, может повышаться и при других заболеваниях, а значит, основываясь на одном этом обследовании делать заключение о наличии рака нельзя.

2. Рак щитовидной железы

Весьма распространенным видом онкологического заболевания является и рак «щитовидки». Существует несколько видов онкологического поражения этого небольшого органа эндокринной системы, среди которых наиболее распространенным является папиллярный тип. Развивается он очень медленно и именно благодаря этому врачи имеют возможность своевременно выявить и удалить новообразование. Статистика подтверждает, что раннее обнаружение в 98% случаев обеспечивает 5-летнюю выживаемость пациентов. Правда, после удаления части «щитовидки», больному назначают гормональные препараты, которые придется принимать всю жизнь. Но разве это повод для огорчения, когда на кону стоит жизнь?

Нужно отметить, что не все виды рака щитовидной железы столь «покладисты». Так, например, анапластичный рак «щитовидки» развивается стремительно и провоцирует образование метастазов, а значит, снижает вероятность выживаемости в течение 5 лет с момента обнаружения недуга до 7%.

Помогает ли обследование?
Стоит отметить, что скрининг тестов, позволяющих выявить онкологию щитовидной железы на ранних стадиях, просто не существует. А значит единственный способ раннего обнаружения опухоли – это регулярное посещение врача-эндокринолога, который при помощи пальпации или посредством ультразвукового исследования может обнаружить рак. Сам же человек должен быть внимательным к своему организму и обращаться к врачу, заметив узелок в области шеи или столкнувшись с проблемой глотания во время приема пищи.

3. Рак яичек

Этот не самый распространенный вид онкологического заболевания довольно успешно лечится посредством удаления яичка, на котором образовалась опухоль. При такой операции у мужчины остается одно яичко, а значит, его детородная функция сохраняется и не мешает ему иметь потомство. Если же рак яичка будет обнаружен на более поздних стадиях, одним лишь хирургическим удалением проблему решить не удастся. Потребуется химиотерапия или лазерное облучение. Кроме того, еще 40 лет назад ученые разработали препарат Цисплатин, который и сегодня помогает успешно бороться даже с запущенной формой этого заболевания. Именно наличие методов успешной борьбы с онкологической опухолью на последних стадиях и отличает рак яичка от других видов рака. Как бы то ни было, 5-летняя выживаемость в случае обнаружения такой опухоли составляет не менее 93% и даже борьба с тяжелой формой рака яичка дает шанс прожить 5 и более лет 73% больных.

Помогает ли обследование?
Скрининговых методов диагностики рака яичка также не существует. В этом случае каждый мужчина должен заботиться о собственном здоровье и обращаться к врачу при любых опухолевидных образованиях на яичках, а также при подозрениях, что одно яичко стало больше другого.

4. Рак молочной железы

Один из самых распространенных видов онкологических опухолей – рак молочной железы. И тем вдвойне отраднее, что именно в борьбе с ним врачи достигли наибольшего прогресса. Ученые существенно продвинулись в изучении механизмов развития этого недуга и способах его диагностики. Цифры говорят сами за себя: раннее обнаружение рака позволяет прожить минимум 5 лет с момента выявления заболевания 89 пациентам из 100. Правда все зависит от степени развития опухоли, которая довольно быстро прогрессирует, а также от вида рака, ведь некоторые из них более подвержены лечению препаратами, чем другие. К примеру, опухоли чувствительные к уровню эстрогена, хорошо подавляются приемом медикаментов, снижающих уровень этого гормона, тогда как «тройной негативный» рак считается агрессивной формой онкологии, которая практически не реагирует на таргетную терапию.

Помогает ли обследование?
Безусловно, регулярное посещение врача-маммолога и прохождение маммографии и УЗИ груди являются наиболее эффективными способами раннего выявления заболевания. Как правило, женщинам рекомендуется проходить ежегодное обследование начиная с 40–45 лет.

5. Меланома

Эта разновидность рака, поражающая кожу и слизистые оболочки, считается наиболее коварной опухолью, которая чаще других поражает молодых людей в возрасте 15–25 лет. Благо современная медицина достигла обнадеживающих успехов в борьбе с этим видом онкологии. Возможно все дело в раннем выявлении болезни, которую легко заметить на коже невооруженным глазом. Благодаря этой особенности обнаруженная меланома дает шанс онкологическому больному прожить более 5 лет в 91% случаев. Причем для этого врачи прибегают к обычному удалению части кожи, пораженной злокачественными клетками.

Коварство же меланомы в том, что развивается она очень стремительно. И если не заметить появившуюся опухоль или промедлить с обращением к врачу, меланома с большей вероятностью, чем другие онкологические опухоли, приведет к летальному исходу. Как показывает практика, лишь в 15% случаев пациент с распространившейся на другие органы меланомой переживает 5-летний рубеж.

Помогает ли обследование?
Как показывает практика, меланому чаще обнаруживают сами пациенты, обращаясь к врачам с вопросами о появляющихся на коже опухолях или новообразованиях темного цвета, которых раньше не было. Как правило, меланома появляется на волосистой части головы, на спине, мошонке или между пальцев. С любым новообразованием, которое вызывает у вас подозрение, следует обратиться к врачу-дерматологу. А если в вашем роду уже встречались случаи рака кожи, есть смысл регулярно проверяться у дерматолога.

Приведенные цифры – реальная статистика, за которой стоят тысячи и даже миллионы человеческих жизней. Взгляните хотя бы на людей публичных, которые в определенный период своей жизни столкнулись с этим страшным заболеванием.

Роберт де Ниро
Известный актер узнал о смертельно опасном заболевании – раке простаты, в 2003 году, когда ему не исполнилось и 60-ти. Лечение было сложным, потребовалась простатэктомия, которая полностью избавила звезду Голливуда от ужасного заболевания. С тех пор минуло 13 лет, а Роберт де Ниро по-прежнему радует нас своей невероятной актерской игрой, доказывая, что жизнь после рака существует.

Анджелина Джоли
Переживания о смерти матери, которая также умерла от онкологии, привели известную Голливудскую актрису к страшному диагнозу – раку молочной железы. Благо своевременно проведенная мастэктомия позволила актрисе избавиться от смертельной опасности. С тех пор прошло уже почти 10 лет, а значит, есть надежда, что болезнь больше никогда не вернется.

Владимир Познер
Известный телеведущий узнал о своем диагнозе в далеком 1993 году. На счастье раковая опухоль обнаружилась довольно быстро, а врачам удалось убедить Познера в необходимости операции. Опухоль имела небольшие размеры, вмешательство прошло успешно и без последующей химиотерапии. Огромную помощь в борьбе со смертельной болезнью сыграла и семья телеведущего, которая всегда была рядом и вела себя так, будто никакой угрозы жизни Владимиру Владимировичу не было и в помине.

Лайма Вайкуле
Ужасное известие об онкологии молочной железы известная эстрадная певица получила в далеком 1991 году. Причем опухоль серьезно прогрессировала, практически не оставляя шансов на лечение. Однако певица не опустила руки, она расценила постигшую ее болезнь как знак свыше, как толчок к переосмыслению своей жизни. После интенсивного и продолжительного лечения Вайкуле полностью выздоровела и вернулась к любимому делу. Уже 26 лет после этого трагического момента певица живет полноценной жизнью и радует нас своими песнями.

Лэнс Армстронг
Легенда велоспорта, 7-кратный победитель тур-де-Франс также перенес рак, причем в его случае врачи не давали шансов на дальнейшую жизнь. «Рак яичек последней стадии» – звучал диагноз, поставленный спортсмену. Однако вера в себя и согласие пройти новый, еще не исследованный метод лечения онкологии полового органа, сделали невозможное. Спортсмен выздоровел. Это был 1996 год. Все победы Лэнса Армстрога и мировая известность были еще впереди.

В данной статье приведены лишь единичные примеры успешного лечения рака. Причем не стоит думать, будто известным личностям удалось избежать смертельной опасности лишь благодаря деньгам и связям. Рак не щадит ни богатых, ни бедных. Секрет их чудесного исцеления в своевременном обнаружении опухоли и невероятной вере в то, что болезнь не сможет их победить! А значит, шанс есть у каждого больного. Берегите себя!

Александр Григорьевич, как известно, у мужчин чаще всего обнаруживают рак легкого, желудка и предстательной железы. У женщин на первом месте — рак молочной железы. Есть ли своя специфика у детского рака?

— Да, есть — у детей это опухоли кроветворной иммунной системы. Эти заболевания стоят на первом месте. У детей происходит становление иммунитета, те клетки, которые по биологическим правилам должны были бы осуществлять контроль организма, способны подвергаться опухолевому росту. Поэтому лейкозы и злокачественные лимфомы составляют основную часть опухолей у детей. На втором месте у детей опухоли центральной нервной системы. Эти две группы заболеваний составляют 60% и более всех опухолевых заболеваний у детей.

Кроме этого у детей редкие опухоли возникают в различных органах и тканях, и они, как правило, связаны с нарушенной эмбриональной закладкой в момент развития ребенка. Но это бывает значительно реже, поэтому когда говорят о детском раке, то во всем мире прежде всего подразумевают острые лейкозы.

По данным Росстата, в прошлом году смертность от онкологических заболеваний в России увеличилась на 4%, то есть общее число раковых больных в стране увеличивается. Наблюдается ли подобная ситуация в детской онкологии?

— Статистика — вещь субъективная, я этим цифрам до конца не доверяю. Это очень тонкий вопрос. В связи с тем, что 25-30 лет назад началась медленная, но ярка революция в области лечения рака, рак медленно из заболевания со смертельным исходом становится хроническим заболеванием, которое подлежит лечению. Произошло накопление онкологических пациентов. Если раньше было так: заболел — умер, заболел — умер, то сейчас люди живут годами. И за счет накопления людей, которые не умирают от рака, создается впечатление, что количество людей, которые болеют этим заболеванием, увеличивается. Это первая причина. А вторая — стала выше выявляемость опухолей. Я приведу вам такой пример.

От чего умирают люди старше 60 лет? Если вы посмотрите статистику, то увидите, что люди умирают от сердечно-сосудистых заболеваний. Это может быть непосредственная причина смерти, но если бы их вскрыли и посмотрели, имеются ли там действительно опухоли, или, может, с помощью специальных методов провели такую оценку, то мы бы увидели, что там основная часть — это опухолевые заболевания. Они могут не иметь клинических проявлений, но зачатки этих онкологических заболеваний есть.

Ну и третья причина — продолжительность жизнь увеличилась. Это серьезный вопрос. Мы сейчас в нашей стране имеем примерно плюс десять лет по отношению к нашим родителям. Я помню своего папу, который ушел из жизни, будучи значительно моложе, чем я сейчас. Могу сказать, что по своим физическим возможностям, кондициям и так далее это совсем другая жизнь. Сегодня 70-летние люди в рабочем состоянии находятся. Правительство России рассматривает сейчас даже вопрос о том, чтобы дать этим людям возможность работать, не сохраняя пенсию для работающих, что является признаком того, что люди живут. Увеличение продолжительности жизни тоже совпадает с увеличением относительно рака.

Но я хочу сделать акцент на другом. Главное, что сегодня рак является излечимым заболеванием. Это очень важный вопрос, и цель медицинского сообщества — отвечать самому высокому уровню, самой высокой планке, которая сегодня есть.

В таком случае как достичь и поддерживать высокий уровень медицинского обслуживания? Что, например, для этого делается в детской онкологии?

— Мы в детской практике эту работу проводим в течение многих лет. У нас для этого есть целый ряд инструментов. Первый такой инструмент очень важный — это объединение врачей в профессиональное сообщество, которое могло бы на территории Российской Федерации использовать единые стандартизованные протоколы лечения, что очень важно, чтобы ребенок в нашей большой стране от Владивостока до Калининграда получал одинаковые методы лечения, более того — чтобы они были контролируемыми.

Чтобы это сделать, в течение 25 лет медленно, шаг за шагом были созданы такие кооперированные группы многоцентровых исследований, которые как раз этим и заняты. И надо сказать, что мы в этой ситуации добились удивительных результатов: живя в стране, которая относится к группе развивающихся стран, мы в области детской онкологии достигли результатов развитых стран. Это было зафиксировано Всемирной организацией здравоохранения, на специальном заседании ВОЗ, где Россия представляла свои результаты, чтобы мы могли их транслировать в те страны, где еще более низкие результаты, например в страны Азии.

В Индии, например, 280 миллионов школьников (это больше, чем жителей в нашей стране и, может быть, в окружающих странах), а выживаемость у детей от рака составляет примерно 10%. А у нас в Российской Федерации, в зависимости от различных форм рака, на круг это почти 80% — от 70 до 80%.

Но есть опухоли, при которых есть более высокая выживаемость при правильной постановке вопроса диагностики, при междисциплинарных взаимодействиях, участии врачей разных специальностей, ведении этих пациентов, доступ к лекарственной терапии оптимальный и так далее. Есть очень много государственных условий, которых мы, Российская Федерация, я считаю, здесь добились.

Ежемесячно команда специалистов выезжает в различные столицы субъектов Федерации, чтобы провести там соответствующую работу, а именно проконсультировать больных, провести обучающие лекции для врачей, в том числе врачей разных специальностей, встретиться, если необходимо, со старшекурсниками и преподавателями университетов, если университеты там есть, провести встречи в онкодиспансерах для взрослых.

Кроме того, мы организовали у себя в Москве в Центре имени Димы Рогачева так называемую школу постдипломного образования в нашей области, и поэтому мы готовим кадры для наших целей. Мы с большой надеждой смотрим в будущее, потому что наша цель — использовать все новации, которые появляются в мире, для лечения наших российских детей и не только российских, потому что к нашему сообществу в области лечения присоединились Белоруссия, Казахстан, Узбекистан, Киргизия и Армения.

А тех молодых специалистов, которых вы готовите, в регионы отправляете? Почему спрашиваю: часто приходится слышать, что в регионах не хватает качественных специалистов. Все равно все хотят из регионов ехать в Москву лечиться.

— Я хочу сказать, это не совсем так. Мы действительно в Москве концентрируем очень тяжелых пациентов. Например, мы 25 лет проводим трансплантацию костного мозга, у наших специалистов опыт, конечно, колоссальный. И объем работ, которые мы проводим, тоже достаточно большой. Но сегодня мы не являемся оригиналами в этой области. Очень высокую активность имеет институт в Санкт-Петербурге — это Институт гематологии и трансплантологии им. Р.М.Горбачевой. Другие регионы тоже подтягиваются.

Вообще многое зависит от кадров. Если кадры заинтересованы, они могут учиться, они могут воспроизвести любую технологию, она доступна. Поэтому мы ежегодно к себе принимаем на подготовку, на обучение молодых людей, окончивших вузы — не только московские, но и периферийные, потому что эти ребята готовятся у нас и потом уезжают работать в регионы.

Хотелось бы задать еще такой вопрос. Все равно, когда у людей есть возможность, они стараются так или иначе ехать лечиться в Америку, в Германию, Израиль. Это какая-то мода или там действительно лучше?

— Я вам отвечу так. Как вы думаете, какой бюджет здравоохранения в Соединённых Штатах по сравнению с Россией? Так вот, национальный бюджет, затрачиваемый на здравоохранение, в Америке больше, чем национальный валовый бюджет России. Вам понятно все? Вопросов нет? Нет. Мы не будем обсуждать этот вопрос, потому что медицина в Америке очень дорогостоящая, на много порядков выше, чем у нас, причем затраты на здравоохранение напрямую отражаются на заработных платах сотрудников, которые работают. Работа там очень тяжелая, но и очень высокие оклады у всего врачебного сословия, всего медицинского сословия — оклады выше, чем средняя заработная плата в Америке. Вы, наверное, хорошо себе представляете. У нас этого нет, поэтому произошел некий такой отток людей, которые были способны работать, из этой отрасли. Это первое.

Существует такое внутреннее мнение о том, что Израиль лучше. Израиль использует американскую технологию, но в Израиле наши же люди. Наши. Со всеми вытекающими последствиями.

Поэтому как мне наш близкий человек, ушедший, к сожалению, из жизни, главный педиатр Америки, всегда говорил: "Саша, в Израиле ничего нет. Израиль — маленькая страна". В Израиле население меньше, чем в Краснодарском крае.

Я хочу вам сказать, что средний уровень работы людей в России не хуже, чем за рубежом. Но есть штучный товар, есть некоторые люди, способные подковать блоху. Они есть как в России, так и за рубежом.

Ну, например, у нас был такой случай: у девочки-подростка развилась опухоль пяточной кости, а это очень сложная структура. Мы обратились к нашим специалистам. Наши специалисты не могли сделать органосохраняющую операцию, они предлагали ампутацию, чтобы убрать эту опухоль. Мы искали и нашли такого специалиста в Германии, который специально этим занимается. Он приехал к нам сюда и у нас с нашими врачами прооперировал эту девушку-подростка успешно. Но это штучная работа. То есть я хочу сказать, не надо думать, что средний врач в России, в усредненном варианте, хуже, чем врач за рубежом.

Еще за рубеж едут потому, что люди залезают в интернет и начинают искать врачей. Посмотрите в интернете информационное поле государственных учреждений и научных центров, где сосредоточены самые выдающиеся люди. Вы увидите, что у них очень скромные сайты, потому что у них такой поток пациентов, что они вынуждены отказывать. Зато частные компании имеют колоссальное количество приглашений, в том числе из западных компаний, которые зарегистрированы за рубежом, а у нас имеют свои центры.

- Какие последние тенденции вы бы выделили в области борьбы с раком?

— Специалисты вынуждены постоянно читать, находиться в гуще событий. Каждый год 12-14 лекарств входят в практику, их нужно все понять, как они работают. Онкология быстро движется к персонифицированному лечению. То есть каждый человек и его рак индивидуален, и к этому раку может быть найден ключ, могут быть найдены молекулярно-генетические дефекты, а к ним уже лекарства, которыми нужно лечить. Поэтому требуется постоянное обучение, поэтому люди, которые работают в нашей специальности, являются охотниками за знаниями. Они вынуждены этим заниматься, чтобы достичь результата.

Все больше новых лекарств, все больше новой техники, врачи вроде бы становятся все лучше, все больше знаний у них. Каков ваш прогноз, как опытного человека: что в ближайшие 10-20 лет будет с раком? Удастся победить эту болезнь?

— Я думаю, что 100% удастся. Во-первых, после 2000 года последние 15-16 лет были очень плодотворные в области науки. Удалось установить генетический код человека. Сегодня можно провести полную оценку генетического статуса пациента. У каждого человека свой рак, даже с одним и тем же названием — рак желудка, лейкоз — он представляет собой большую палитру разных видов, с разными генетическими расстройствами, для которой невозможно подобрать единообразное лечение.

Приведу пример. У нас есть такое заболевание показательное — хронический миелолейкоз, при котором пациенты живут от трех до пяти лет. Эта опухоль на начальной стадии носит доброкачественный как будто бы характер и поддается какому-то лечению, но через какое-то время у пациента возникает так называемый бластный криз — переход от относительно доброкачественного процесса к злокачественному. Все больные погибали, пока мы не нашли молекулярный дефект этой болезни. К этому молекулярному дефекту подобрали лекарства, это лекарство теперь в таблетированной форме принимают пациенты. Проблема полностью исчезла. Не нужно лечение хронической фазы заболеваний, не нужно использовать лекарства, не нужно использовать химиопрепараты, лекарства, облучение, операции, стационары. Амбулаторно человек получает лечение и достигает того, что называется молекулярной ремиссией, то есть полного выздоровления, и может жить очень долго. По этому пути сейчас идут по всем формам рака.