Византийская политика: что так называли? Что такое византия.

Архангел Михаил и Мануил II Палеолог. XV век Palazzo Ducale, Urbino, Italy / Bridgeman Images / Fotodom

1. Страны под названием Византия никогда не существовало

Если бы византийцы VI, X или XIV века услышали от нас, что они — византийцы, а их страна называется Византия, подавляющее большинство из них нас бы просто не поняли. А те, кто все же понял, решили бы, что мы хотим к ним подольститься, называя их жителями столицы, да еще и на устаревшем языке, который используют только ученые, старающиеся сделать свою речь как можно более изысканной. Часть консульского диптиха Юстиниана. Константинополь, 521 год Диптихи вручались консулам в честь их вступления в должность. The Metropolitan Museum of Art

Страны, которую ее жители называли бы Византия, никогда не было; слово «византийцы» никогда не было самоназванием жителей какого бы то ни было государства. Слово «византийцы» иногда использовалось для обозначения жителей Константинополя — по названию древнего города Византий (Βυζάντιον), который в 330 году был заново основан императором Константином под именем Константинополь. Назывались они так только в текстах, написанных на условном литературном языке, стилизованном под древнегреческий, на котором уже давно никто не говорил. Других византийцев никто не знал, да и эти существовали лишь в текстах, доступных узкому кругу образованной элиты, писавшей на этом архаизированном греческом языке и понимавшей его.

Самоназванием Восточной Римской империи начиная с III-IV веков (и после захвата Константинополя турками в 1453 году) было несколько устойчивых и всем понятных оборотов и слов: государство ромеев, или римлян, (βασιλεία τῶν Ρωμαίων ), Романи́я (Ρωμανία), Ромаи́да (Ρωμαΐς ).

Сами жители называли себя ромеями — римлянами (Ρωμαίοι ), ими правил римский император — василевс (Βασιλεύς τῶν Ρωμαίων ), а их столицей был Новый Рим (Νέα Ρώμη ) — именно так обычно назывался основанный Константином город.

Откуда же взялось слово «Византия» и вместе с ним представление о Визан-тийской империи как о государстве, возникшем после падения Римской империи на территории ее восточных провинций? Дело в том, что в XV веке вместе с государственностью Восточно-Римская империя (так Византию часто называют в современных исторических сочинениях, и это гораздо ближе к самосознанию самих византийцев), по сути, лишилась и голоса, слышимого за ее пределами: восточноримская традиция самоописания оказалась изолированной в пределах грекоязычных земель, принадлежавших Османской империи; важным теперь было только то, что о Византии думали и писали западноевропейские ученые.

Иероним Вольф. Гравюра Доминикуса Кустоса. 1580 год Herzog Anton Ulrich-Museum Braunschweig

В западноевропейской традиции госу-дарство Византия было фактически создано Иеро-нимом Вольфом, немецким гуманистом и историком, в 1577 году издавшим «Корпус византийской истории» — небольшую антологию сочинений историков Восточной империи с латинским переводом. Именно с «Корпуса» понятие «византийский» вошло в западноевропейский научный оборот.

Сочинение Вольфа легло в основу другого собрания византийских историков, тоже называвшегося «Корпусом византийской истории», но гораздо более масштабного — он был издан в 37 томах при содействии короля Франции Людовика XIV. Наконец, венецианское переиздание второго «Корпуса» использовал английский историк XVIII века Эдуард Гиббон, когда писал свою «Историю падения и упадка Римской империи» — пожалуй, ни одна книга не оказала такого огромного и одновременно разрушительного влияния на создание и популяризацию современного образа Византии.

Ромеи с их исторической и культурной традицией были, таким образом, лишены не только своего голоса, но и права на самоназвание и самосознание.

2. Византийцы не знали, что они не римляне

Осень. Коптское панно. IV век Whitworth Art Gallery, The University of Manchester, UK / Bridgeman Images / Fotodom

Для византийцев, которые сами называли себя ромеями-римлянами, история великой империи никогда не кончалась. Сама эта мысль показалась бы им абсурдной. Ромул и Рем, Нума, Август Октавиан, Константин I, Юстиниан, Фока, Михаил Великий Комнин — все они одинаковым образом с незапамятных времен стояли во главе римского народа.

До падения Константинополя (и даже после него) византийцы считали себя жителями Римской империи. Социальные институты, законы, государственность — все это сохранялось в Византии со времен первых римских императоров. Принятие христианства почти не повлияло на юридическое, экономическое и административное устройство Римской империи. Если истоки христианской церкви византийцы видели в Ветхом Завете, то начало собственной политической истории относили, как и древние римляне, к троянцу Энею — герою основополагающей для римской идентичности поэмы Вергилия.

Общественный порядок Римской империи и чувство принадлежности к великой римской patria сочетались в византийском мире с греческой наукой и письменной культурой: византийцы считали классическую древнегреческую литературу своей. Например, в XI веке монах и ученый Михаил Пселл всерьез рассуждает в одном трактате о том, кто пишет стихи лучше — афинский трагик Еврипид или византийский поэт VII века Георгий Писида, автор панегирика об аваро-славянской осаде Константинополя в 626 году и богословской поэмы «Шестоднев» о божественном сотворении мира. В этой поэме, переведенной впоследствии на славянский язык, Георгий парафразирует античных авторов Платона, Плутарха, Овидия и Плиния Старшего.

В то же время на уровне идеологии византийская культура часто противопоставляла себя классической античности. Христианские апологеты заметили, что вся греческая древность — поэзия, театр, спорт, скульптура — пронизана религиозными культами языческих божеств. Эллинские ценности (материальная и физическая красота, стремление к удовольствию, челове-ческие слава и почести, военные и атлетические победы, эротизм, рацио-нальное философское мышление) осуждались как недостойные христиан. Василий Великий в знаменитой беседе «К юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями» видит главную опасность для христианской молодежи в привлекательном образе жизни, который предлагается читателю в эллинских сочинениях. Он советует отбирать в них для себя только истории, полезные в нравственном отношении. Парадокс в том, что Василий, как и многие другие Отцы Церкви, сам получил прекрасное эллинское образование и писал свои сочинения классическим литературным стилем, пользуясь приемами античного риторического искусства и языком, который к его времени уже вышел из употребления и звучал как архаичный.

На практике идеологическая несовместимость с эллинством не мешала византийцам бережно относиться к античному культурному наследию. Древние тексты не уничтожались, а копировались, при этом переписчики старались соблюдать точность, разве что могли в редких случаях выкинуть слишком откровенный эротический пассаж. Эллинская литература продолжала быть основой школьной программы в Византии. Образованный человек должен был читать и знать эпос Гомера, трагедии Еврипида, речи Демос-фена и использовать эллинский культурный код в собственных сочинениях, например называть арабов персами, а Русь — Гипербореей. Многие элементы античной культуры в Византии сохранились, правда изменившись до неузнаваемости и обретя новое религиозное содержание: например, риторика стала гомилетикой (наукой о церковной проповеди), философия — богословием, а античный любовный роман повлиял на агиографические жанры.

3. Византия родилась, когда Античность приняла христианство

Когда начинается Византия? Наверное, тогда, когда кончается история Римской империи — так мы привыкли думать. По большей части эта мысль кажется нам естественной благодаря огромному влиянию монументальной «Истории упадка и разрушения Римской империи» Эдуарда Гиббона.

Написанная в XVIII веке, эта книга до сих пор подсказывает как историкам, так и неспециалистам взгляд на период с III по VII век (который теперь все чаще называется поздней Античностью) как на время упадка былого величия Римской империи под воздействием двух основных факторов — нашествий германских племен и постоянно растущей социальной роли христианства, которое в IV веке стало доминирующей религией. Византия, существующая в массовом сознании прежде всего как христианская империя, рисуется в этой перспективе как естественный наследник того культурного упадка, который произошел в поздней Античности из-за массовой христианизации: средо-точием религиозного фанатизма и мракобесия, растянувшимся на целое тысячелетие застоем.

Амулет, защищающий от сглаза. Византия, V–VI века

На одной стороне изображен глаз, на который направлены стрелы и нападают лев, змея, скорпион и аист.

© The Walters Art Museum

Амулет из гематита. Византийский Египет, VI–VII века

Надписи определяют его как «женщина, которая страдала кровотечением» (Лк. 8:43–48). Считалось, что гематит помогает остановить кровотечение, и из него были очень популярны амулеты, связанные с женским здоровьем и менструальным циклом.

Таким образом, если смотреть на историю глазами Гиббона, поздняя Античность оборачивается трагическим и необратимым концом Античности. Но была ли она лишь временем разрушения прекрасной древности? Историческая наука уже более полувека уверена, что это не так.

В особенности упрощенным оказывается представление о якобы роковой роли христианизации в разрушении культуры Римской империи. Культура поздней Античности в реальности вряд ли была построена на противопоставлении «языческого» (римского) и «христианского» (византийского). То, как была устроена позднеантичная культура для ее создателей и пользователей, отличалось куда большей сложностью: христианам той эпохи показался бы странным сам вопрос о конфликте римского и религиозного. В IV веке римские христиане запросто могли поместить изображения языческих божеств, выполненных в античном стиле, на предметы обихода: например, на одном ларце , подаренном новобрачным, обнаженная Венера соседствует с благочестивым призывом «Секунд и Проекта, живите во Христе».

На территории будущей Византии происходило столь же беспроблемное для современников сплавление языческого и христианского в художественных приемах: в VI веке образы Христа и святых выполнялись в технике тради-ционного египетского погребального портрета, наиболее известный тип которого — так называемый фаюмский портрет Фаюмский портрет — разновидность погребальных портретов, распространенных в эллинизированном Египте в Ι-III веках н. э. Изображение наносилось горячими красками на разогретый восковой слой. . Христианская визуальность в поздней Античности вовсе не обязательно стремилась противопоставить себя языческой, римской традиции: очень часто она нарочито (а может быть, наоборот, естественно и непринужденно) придерживалась ее. Такой же сплав языческого и христианского виден и в литературе поздней Античности. Поэт Аратор в VI веке декламирует в римском соборе гекзаметрическую поэму о деяниях апостолов, написанную в стилистических традициях Вергилия. В христианизированном Египте середины V века (к этому времени здесь около полутора веков существуют разные формы монашества) поэт Нонн из города Панополь (современный Акмим) пишет переложение (парафразу) Евангелия от Иоанна языком Гомера, сохраняя не только метр и стиль, но и сознательно заимствуя целые словесные формулы и образные пласты из его эпоса Евангелие от Иоанна, 1:1-6 (синодальный перевод):
В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн.

Нонн из Панополя. Парафраза Евангелия от Иоанна, песнь 1 (пер. Ю. А. Голубец, Д. А. Поспелова, А. В. Маркова):
Логос, Божие Чадо, Свет, рожденный от Света,
Неотделим от Отца Он на беспредельном престоле!
Боже небеснородный, Логос, ведь Ты праначально
Воссиял совокупно с Предвечным, Зиждителем мира,
О, Древнейший вселенной! Все чрез Него совершилось,
Что бездыханно и в духе! Вне Речи, деющей много,
Явлено ль, что пребывает? И в Нем существует извечно
Жизнь, что всему соприсуща, свет краткосущего люда… <…>
Во пчелопитающей чаще
Странник нагорный явился, насельник склонов пустынных,
Он — глашатай крещенья краеугольного, имя —
Божий муж, Иоанн, вожатый. .

Портрет молодой девушки. II век © Google Cultural Institute

Погребальный портрет мужчины. III век © Google Cultural Institute

Христос Пантократор. Икона из монастыря Святой Екатерины. Синай, середина VI века Wikimedia Commons

Святой Петр. Икона из монастыря Святой Екатерины. Синай, VII век © campus.belmont.edu

Динамичные изменения, происходившие в разных пластах культуры Римской империи в поздней Античности, трудно напрямую связать с христианизацией, раз уж христиане того времени сами были такими охотниками до классических форм и в изобразительных искусствах, и в литературе (как и во многих других сферах жизни). Будущая Византия рождалась в эпоху, в которой взаимосвязи между религией, художественным языком, его аудиторией, а также социоло-гией исторических сдвигов были сложными и непрямыми. Они несли в себе потенциал той сложности и многоплановости, которая развертывалась позднее на протяжении веков византийской истории.

4. В Византии говорили на одном языке, а писали на другом

Языковая картина Византии парадоксальна. Империя, не просто претендо-вавшая на правопреемство по отношению к Римской и унаследовавшая ее институты, но и с точки зрения своей политической идеологии бывшая Римской империей, никогда не говорила на латыни. На ней разговаривали в западных провинциях и на Балканах, до VI века она оставалась официальным языком юриспруденции (последним законодательным сводом на латыни стал Кодекс Юстиниана, обнародованный в 529 году, — после него законы издавали уже на греческом), она обогатила греческий множеством заимствований (прежде всего в военной и административной сферах), ранневизантийский Константинополь привлекал карьерными возможностями латинских грамматиков. Но все же латынь не была настоящим языком даже ранней Византии. Пускай латиноязычные поэты Корипп и Присциан жили в Констан-тинополе, мы не встретим этих имен на страницах учебника истории визан-тийской литературы.

Мы не можем сказать, в какой именно момент римский император становится византийским: провести четкую границу не позволяет формальное тождество институтов. В поисках ответа на этот вопрос необходимо обращаться к нефор-мализуемым культурным различиям. Римская империя отличается от Визан-тийской тем, что в последней оказываются слиты римские институты, гре-ческая культура и христианство и осуществляется этот синтез на основе греческого языка. Поэтому одним из критериев, на которые мы могли бы опереться, становится язык: византийскому императору, в отличие от его римского коллеги, проще изъясняться на греческом, чем на латыни.

Но что такое этот греческий? Альтернатива, которую предлагают нам полки книжных магазинов и программы филологических факультетов, обманчива: мы можем найти в них либо древне-, либо новогреческий язык. Иной точки отсчета не предусмотрено. Из-за этого мы вынуждены исходить из того, что греческий язык Византии — это либо искаженный древнегреческий (почти диалоги Платона, но уже не совсем), либо протоновогреческий (почти перего-воры Ципраса с МВФ, но еще не вполне). История 24 столетий непрерывного развития языка спрямляется и упрощается: это либо неизбежный закат и деградация древнегреческого (так думали западноевропейские филологи-классики до утверждения византинистики как самостоятельной научной дисциплины), либо неминуемое прорастание новогреческого (так считали греческие ученые времен формирования греческой нации в XIX веке).

Действительно, византийский греческий трудноуловим. Его развитие нельзя рассматривать как череду поступательных, последовательных изменений, поскольку на каждый шаг вперед в языковом развитии приходился и шаг назад. Виной тому — отношение к языку самих византийцев. Социально престижной была языковая норма Гомера и классиков аттической прозы. Писать хорошо значило писать историю неотличимо от Ксенофонта или Фукидида (последний историк, решившийся ввести в свой текст староаттические элементы, казав-шиеся архаичными уже в классическую эпоху, — это свидетель падения Константинополя Лаоник Халкокондил), а эпос — неотличимо от Гомера. От образованных византийцев на протяжении всей истории империи требо-валось в буквальном смысле говорить на одном (изменившемся), а писать на другом (застывшем в классической неизменности) языке. Раздвоенность языкового сознания — важнейшая черта византийской культуры.

Остракон с фрагментом «Илиады» на коптском языке. Византийский Египет, 580–640 годы

Остраконы - черепки глиняных сосудов - использовали для записи библейских стихов, юридических документов, счетов, школьных заданий и молитв, когда папирус был недоступен или слишком дорог.

© The Metropolitan Museum of Art

Остракон с тропарем Богородице на коптском языке. Византийский Египет, 580–640 годы © The Metropolitan Museum of Art

Усугубляло ситуацию и то, что еще со времен классической древности за определенными жанрами были закреплены определенные диалектные особенности: эпические поэмы писали на языке Гомера, а медицинские трактаты составляли на ионийском диалекте в подражание Гиппократу. Сходную картину мы видим и в Византии. В древнегреческом языке гласные делились на долгие и краткие, и их упорядоченное чередование составляло основу древнегреческих стихотворных метров. В эллинистическую эпоху противопоставление гласных по долготе ушло из греческого языка, но тем не менее и через тысячу лет героические поэмы и эпитафии писались так, как будто фонетическая система осталась неизменной со времен Гомера. Различия пронизывали и другие языковые уровни: нужно было строить фразу, как Гомер, подбирать слова, как у Гомера, и склонять и спрягать их в соответствии с парадигмой, отмершей в живой речи тысячелетия назад.

Однако писать с античной живостью и простотой удавалось не всем; нередко в попытке достичь аттического идеала византийские авторы теряли чувство меры, стремясь писать правильнее своих кумиров. Так, мы знаем, что датель-ный падеж, существовавший в древнегреческом, в новогреческом почти полностью исчез. Логично было бы предположить, что с каждым веком в литературе он будет встречаться все реже и реже, пока постепенно не исчезнет вовсе. Однако недавние исследования показали, что в византий-ской высокой словесности дательный падеж используется куда чаще, чем в литературе классической древности. Но именно это увеличение частоты и говорит о расшатывании нормы! Навязчивость в использовании той или иной формы скажет о вашем неумении ее правильно применять не меньше, чем ее полное отсутствие в вашей речи.

В то же время живая языковая стихия брала свое. О том, как менялся разговорный язык, мы узнаем благодаря ошибкам переписчиков рукописей, нелитературным надписям и так называемой народноязычной литературе. Термин «народноязычный» неслучаен: он гораздо лучше описывает интересующее нас явление, чем более привычный «народный», поскольку нередко элементы простой городской разговорной речи использовались в памятниках, созданных в кругах константинопольской элиты. Настоящей литературной модой это стало в XII веке, когда одни и те же авторы могли работать в нескольких регистрах, сегодня предлагая читателю изысканную прозу, почти неотличимую от аттической, а завтра — едва ли не площадные стишки.

Диглоссия, или двуязычие, породила и еще один типично византийский феномен — метафразирование, то есть переложение, пересказ пополам с переводом, изложение содержания источника новыми словами с понижением или повышением стилистического регистра. Причем сдвиг мог идти как по линии усложнения (вычурный синтаксис, изысканные фигуры речи, античные аллюзии и цитаты), так и по линии упрощения языка. Ни одно произведение не считалось неприкосновенным, даже язык священных текстов в Византии не имел статуса сакрального: Евангелие можно было переписать в ином стилистическом ключе (как, например, сделал уже упоминавшийся Нонн Панополитанский) — и это не обрушивало анафемы на голову автора. Нужно было дождаться 1901 года, когда перевод Евангелий на разговорный новогреческий (по сути, та же метафраза) вывел противников и защитников языкового обновления на улицы и привел к десяткам жертв. В этом смысле возмущенные толпы, защищавшие «язык предков» и требовавшие расправы над переводчиком Александросом Паллисом, были куда дальше от визан-тийской культуры не только чем им бы хотелось, но и чем сам Паллис.

5. В Византии были иконоборцы — и это страшная загадка

Иконоборцы Иоанн Грамматик и епископ Антоний Силейский. Хлудовская псалтырь. Византия, ориентировочно 850 год Миниатюра к псалму 68, стих 2: «И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом». Действия иконоборцев, замазывающих известью икону Христа, сопоставляются с распятием на Голгофе. Воин справа подносит Христу губку с уксусом. У подножия горы — Иоанн Грамматик и епископ Антоний Силейский. rijksmuseumamsterdam.blogspot.ru

Иконоборчество — самый известный для широкой аудитории и самый зага-дочный даже для специалистов период истории Византии. О глубине следа, который он оставил в культурной памяти Европы, говорит возможность, к примеру, в английском языке использовать слово iconoclast («иконоборец») вне исторического контекста, во вневременном значении «бунтарь, ниспровергатель устоев».

Событийная канва такова. К рубежу VII и VIII веков теория поклонения религиозным изображениям безнадежно отставала от практики. Арабские завоевания середины VII века привели империю к глубокому культурному кризису, а тот, в свою очередь, породил рост апокалиптических настроений, умножение суеверий и всплеск неупорядоченных форм иконопочитания, подчас неотличимых от магических практик. Согласно сборникам чудес святых, выпитый воск из растопленной печати с ликом святого Артемия исцелял от грыжи, а святые Косма и Дамиан излечили страждущую, повелев ей выпить, смешав с водой, штукатурку с фрески с их изображением.

Такое почитание икон, не получившее философского и богословского обоснования, вызывало отторжение у части клириков, видевших в нем признаки язычества. Император Лев III Исавр (717-741), оказавшись в сложной политической ситуации, использовал это недовольство для создания новой консолидирующей идеологии. Первые иконоборческие шаги относятся к 726-730 годам , но как богословское обоснование иконоборческого догмата, так и полноценные репрессии в отношении инакомыслящих пришлись на время правления самого одиозного византийского императора — Константина V Копронима (Гноеименитого) (741-775).

Претендовавший на статус вселенского, иконоборческий собор 754 года перевел спор на новый уровень: отныне речь шла не о борьбе с суевериями и исполнении ветхозаветного запрета «Не сотвори себе кумира», а об ипостаси Христа. Может ли Он считаться изобразимым, если Его божественная природа «неописуема»? «Христологическая дилемма» была такова: иконопочитатели повинны либо в том, что запечатлевают на иконах только плоть Христа без Его божества (несторианство), либо в том, что ограничивают божество Христа через описание Его изображаемой плоти (монофизитство).

Однако уже в 787 году императрица Ирина провела в Никее новый собор, участники которого сформулировали в качестве ответа на догмат иконо-борчества догмат иконопочитания, тем самым предложив полноценное богословское основание для ранее не упорядоченных практик. Интеллек-туальным прорывом стало, во-первых, разделение «служебного» и «отно-сительного» поклонения: первое может воздаваться только Богу, в то время как при втором «честь, воздаваемая образу, восходит к первообразу» (слова Василия Великого, ставшие настоящим девизом иконопочитателей). Во‑вторых, была предложена теория омонимии, то есть единоименности, снимавшая проблему портретного сходства изображения и изображаемого: икона Христа признавалась таковой не благодаря сходству черт, а благодаря написанию имени — акту называния.

Патриарх Никифор. Миниатюра из Псалтыри Феодора Кесарийского. 1066 год British Library Board. All Rights Reserved / Bridgeman Images / Fotodom

В 815 году император Лев V Армянин вновь обратился к иконоборческой политике, рассчитывая таким образом выстроить линию преемственности по отношению к Константину V, самому успешному и самому любимому в войсках правителю за последний век. На так называемое второе иконо-борчество приходится как новый виток репрессий, так и новый взлет богословской мысли. Завершается иконоборческая эра в 843 году, когда иконоборчество окончательно осуждается как ересь. Но его призрак пресле-довал византийцев вплоть до 1453 года: на протяжении веков участники любых церковных споров, используя самую изощренную риторику, уличали друг друга в скрытом иконоборчестве, и это обвинение было серьезней обвинения в любой другой ереси.

Казалось бы, все достаточно просто и понятно. Но как только мы пытаемся как-то уточнить эту общую схему, наши построения оказываются весьма зыбкими.

Основная сложность — состояние источников. Тексты, благодаря которым мы знаем о первом иконоборчестве, написаны значительно позже, причем иконопочитателями. В 40-е годы IX века была осуществлена полноценная программа по написанию истории иконоборчества с иконопочитательских позиций. В результате история спора была полностью искажена: сочинения иконоборцев доступны только в тенденциозных выборках, а текстологический анализ показывает, что произведения иконопочитателей, казалось бы создан-ные для опровержения учения Константина V, не могли быть написаны раньше самого конца VIII века. Задачей авторов-иконопочитателей было вывернуть описанную нами историю наизнанку, создать иллюзию традиции: показать, что почитание икон (причем не стихийное, а осмысленное!) присутствовало в церкви с апостольских времен, а иконоборчество — всего лишь нововведение (слово καινοτομία — «нововведение» на греческом — самое ненавистное слово для любого византийца), причем сознательно антихристианское. Иконоборцы представали не борцами за очищение христианства от язычества, а «христиа-нообвинителями» — это слово стало обозначать именно и исключительно иконоборцев. Сторонами в иконоборческом споре оказывались не христиане, по-разному интерпретирующие одно и то же учение, а христиане и некая враждебная им внешняя сила.

Арсенал полемических приемов, которые использовались в этих текстах для очернения противника, был очень велик. Создавались легенды о ненависти иконоборцев к образованию, например о сожжении Львом III в действи-тель-ности никогда не существовавшего университета в Константинополе, а Константину V приписывали участие в языческих обрядах и человеческих жертвоприношениях, ненависть к Богородице и сомнения в божественной природе Христа. Если подобные мифы кажутся простыми и были давно развенчаны, то другие остаются в центре научных дискуссий по сей день. Например, лишь совсем недавно удалось установить, что жестокая расправа, учиненная над прославленным в лике мучеников Стефаном Новым в 766 году, связана не столько с его бескомпромиссной иконопочитательской позицией, как заявляет житие, сколько с его близостью к заговору политических противников Константина V. Не прекращаются споры и о ключевых вопросах: какова роль исламского влияния в генезисе иконоборчества? каким было истинное отношение иконоборцев к культу святых и их мощам?

Даже язык, которым мы говорим об иконоборчестве, — это язык победителей. Слово «иконоборец» не самоназвание, а оскорбительный полемический ярлык, который изобрели и внедрили их оппоненты. Ни один «иконоборец» никогда не согласился бы с таким именем, просто потому что греческое слово εἰκών имеет гораздо больше значений, чем русское «икона». Это любой образ, в том числе нематериальный, а значит, назвать кого-то иконоборцем — это заявить, что он борется и с идеей Бога-Сына как образа Бога-Отца, и человека как образа Бога, и событий Ветхого Завета как прообразов событий Нового и т. п. Тем более что сами иконоборцы утверждали, что они-то защищают истинный образ Христа — евхаристические дары, меж тем как то, что их противники зовут образом, на самом деле таковым не является, а есть всего лишь изображение.

Победи в итоге их учение, именно оно бы сейчас называлось православным, а учение их противников мы бы презрительно называли иконопоклонством и говорили бы не об иконоборческом, а об иконопоклонническом периоде в Византии. Впрочем, сложись это так, иной была бы вся дальнейшая история и визуальная эстетика Восточного христианства.

6. На Западе никогда не любили Византию

Хотя торговля, религиозные и дипломатические контакты между Византией и государствами Западной Европы продолжались на протяжении всего Средневековья, трудно говорить о настоящем сотрудничестве или взаимо-понимании между ними. В конце V века Западная Римская империя рассы-палась на варварские государства и традиция «римскости» прервалась на Западе, но сохранилась на Востоке. Уже через несколько веков новые западные династии Германии захотели восстановить преемственность своей власти с Римской империей и для этого заключали династические браки с византийскими принцессами. Двор Карла Великого соревновался с Византией — это видно в архитектуре и в искусстве. Однако имперские претензии Карла скорее усиливали непонимание между Востоком и Западом: культура Каролингского возрождения хотела видеть себя единственной законной наследницей Рима.

Крестоносцы атакуют Константинополь. Миниатюра из хроники «Завоевание Константинополя» Жоффруа де Виллардуэна. Ориентировочно 1330 год Виллардуэн являлся одним из руководителей похода. Bibliothèque nationale de France

К X веку пути из Константинополя в Северную Италию по суше через Балканы и вдоль Дуная были перекрыты варварскими племенами. Остался лишь путь по морю, что сократило возможности сообщения и затруднило культурный обмен. Разделение на Восток и Запад стало физической реальностью. Идеологический разрыв между Западом и Востоком, подпитываемый на протяжении Средневековья богословскими спорами, усугубился во время Крестовых походов. Организатор Четвертого крестового похода, который закончился взятием Константинополя в 1204 году, папа римский Иннокен-тий III открыто заявил о главенстве Римской церкви над всеми остальными, ссылаясь на божественное установление.

В итоге получилось, что византийцы и жители Европы мало знали друг о друге, но были настроены по отношению друг к другу недружелюбно. В XIV веке на Западе критиковали развращенность византийского духовенства и объясняли ею успехи ислама. Например, Данте считал, что султан Саладин мог бы обратиться в христианство (и даже поместил его в своей «Божественной комедии» в лимбе — особом месте для добродетельных нехристиан), но не сделал этого по причине непривлекательности византийского христианства. В западных странах ко времени Данте почти никто не знал греческий язык. В то же время византийские интеллектуалы учили латынь только для того, чтобы переводить Фому Аквинского, и ничего не слышали про Данте. Ситуация изменилась в XV веке после турецкого нашествия и падения Константинополя, когда византийская культура стала проникать в Европу вместе с византийскими учеными, бежавшими от турок. Греки привезли с собой много рукописей античных произведений, и гуманисты получили возможность изучать греческую античность по оригиналам, а не по римской литературе и немногим латинским переводам, известным на Западе.

Но ученых и интеллектуалов эпохи Возрождения интересовала классическая древность, а не то общество, которое ее сохранило. Кроме того, на Запад бежали в основном интеллектуалы, отрицательно настроенные по отношению к идеям монашества и православного богословия того времени и симпатизи-ровавшие Римской церкви; их оппоненты, сторонники Григория Паламы, наоборот, считали, что лучше попытаться договориться с турками, чем искать помощи у папы. Поэтому византийская цивилизация продолжала восприни-маться в негативном свете. Если древние греки и римляне были «своими», то образ Византии закрепился в европейской культуре как восточный и экзотический, иногда притягательный, но чаще враждебный и чуждый европейским идеалам разума и прогресса.

Век Европейского просвещения и вовсе заклеймил Византию. Француз-ские просветители Монтескьё и Вольтер ассоциировали ее с деспотизмом, роскошью, пышными церемониями, суевериями, нравственным разложением, цивилизационным упадком и культурным бесплодием. По мнению Вольтера, история Византии — это «недостойный сборник высокопарных фраз и описа-ний чудес», который позорит человеческий разум. Монтескьё видит главную причину падения Константинополя в пагубном и всепроникающем влиянии религии на общество и власть. Особенно агрессивно он отзывается о визан-тийском монашестве и духовенстве, о почитании икон, а также о богословской полемике:

«Греки — великие говоруны, великие спорщики, софисты по природе — постоянно вступали в религиозные споры. Так как монахи пользовались большим влиянием при дворе, слабевшем по мере того, как он развра-щался, то получилось, что монахи и двор взаимно развращали друг друга и что зло заразило обоих. В результате все внимание императоров было поглощено тем, чтобы то успокаивать, то возбуждать бого-слов-ские споры, относительно которых замечено, что они становились тем горячее, чем незначительнее была причина, вызвавшая их».

Так Византия стала частью образа варварского темного Востока, который парадоксальным образом включал в себя также главных врагов Византийской империи — мусульман. В ориенталистской модели Византия противопостав-лялась либеральному и рациональному европейскому обществу, построенному на идеалах Древней Греции и Рима. Эта модель лежит, например, в основе описаний византийского двора в драме «Искушение святого Антония» Гюстава Флобера:

«Царь рукавом отирает с лица ароматы. Он ест из священных сосудов, потом разбивает их; и мысленно он пересчитывает свои корабли, свои войска, свои народы. Сейчас из прихоти он возьмет и сожжет свой дворец со всеми гостями. Он думает восстановить Вавилонскую башню и свергнуть с престола Всевышнего. Антоний читает издали на его челе все его мысли. Они овладевают им, и он становится Навуходоносором».

Мифологический взгляд на Византию до сих пор не до конца преодолен в исторической науке. Конечно, ни о каком нравственном примере византийской истории для воспитания юношества и речи быть не могло. Школьные программы строились на образцах классической древности Греции и Рима, а византийская культура из них была исключена. В России наука и образование следовали западным образцам. В XIX веке спор о роли Византии для русской истории вспыхнул между западниками и славянофилами. Петр Чаадаев, следуя традиции европейского просвещения, горько сетовал о византийском наследии Руси:

«По воле роковой судьбы мы обратились за нравственным учением, которое должно было нас воспитать, к растленной Византии, к предмету глубокого презрения этих народов».

Идеолог византинизма Константин Леонтьев Константин Леонтьев (1831-1891) — дипломат, писатель, философ. В 1875 году вышла его работа «Византизм и славянство», в которой он утверждал, что «византизм» — это цивилизация или культура, «общая идея» которой слагается из нескольких состав-ляющих: самодержавия, христианства (отличного от западного, «от ересей и расколов»), разочарования во всем земном, отсутствия «крайне преувеличенного понятия о земной личности человеческой», отвержения надежды на всеобщее благо-денствие народов, совокупности некоторых эстетических представлений и так далее. Поскольку всеславизм вообще не является цивилизацией или культурой, а европейская цивилизация подходит к своему концу, России — унаследовавшей у Византии почти все — необходим для расцвета именно византизм. указывал на стереотипное представление о Византии, сложившееся из-за школьного обучения и несамостоятельности российской науки:

«Византия представляется чем-то сухим, скучным, поповским, и не только скучным, но даже чем-то жалким и подлым».

7. В 1453 году Константинополь пал — но Византия не умерла

Султан Мехмед II Завоеватель. Миниатюра из собрания дворца Топкапы. Стамбул, конец XV века Wikimedia Commons

В 1935 году вышла книга румынского историка Николае Йорги «Византия после Византии» — и ее название утвердилось как обозначение жизни византийской культуры после падения империи в 1453 году. Византийская жизнь и инсти-туты не исчезли в одночасье. Они сохранялись благодаря византийским эмигрантам, бежавшим в Западную Европу, в самом Константинополе, даже оказавшемся под властью турок, а также в странах «византийского содружества», как британский историк Дмитрий Оболенский назвал восточноевропейские средневековые культуры, испытавшие прямое влияние Византии, — Чехию, Венгрию, Румынию, Болгарию, Сербию, Русь. Участники этого сверхнационального единства сохранили наследие Византии в религии, нормах римского права, стандартах литературы и искусства.

В последние сто лет существования империи два фактора — культурное возрождение Палеологов и паламитские споры — способствовали, с одной стороны, обновлению связей между православными народами и Византией, а с другой — новому всплеску распространения византийской культуры, в первую очередь через литургические тексты и монашескую литературу. В XIV веке византийские идеи, тексты и даже их авторы попадали в славян-ский мир через город Тырново, столицу Болгарской империи; в частности, количество византийских сочинений, доступных на Руси, удвоилось благодаря болгар-ским переводам.

Кроме того, Османская империя официально признала константинополь-ского патриарха: в качестве главы православного миллета (или общины) он продолжал управлять церковью, в юрисдикции которой остались и Русь, и православные балканские народы. Наконец, правители дунайских княжеств Валахии и Молдавии, даже став подданными султана, сохранили христианскую государственность и считали себя культурно-политическими наследниками Византийской империи. Они продолжали традиции церемониала царского двора, греческой образованности и богословия и поддерживали константинопольскую греческую элиту, фанариотов Фанариоты — буквально «жители Фанара», квартала Константинополя, в котором находилась резиденция греческого патриарха. Греческую элиту Османской империи называли фанариотами, потому что они жили по преимуществу в этом квартале. .

Греческое восстание 1821 года. Иллюстрация из книги «A History of All Nations from the Earliest Times» Джона Генри Райта. 1905 год The Internet Archive

Йорга считает, что Византия после Византии умерла во время неудачного восстания против турок 1821 года, которое организовал фанариот Александр Ипсиланти. На одной стороне знамени Ипсиланти были надпись «Сим победиши» и изображение императора Константина Великого, с именем которого связано начало византийской истории, а на другой — феникс, возрождающийся из пламени, символ возрождения Византийской империи. Восстание было разгромлено, константинопольского патриарха казнили, а идеология Византийской империи после этого растворилась в греческом национализме. 

О том, чем это событие 555-летней давности важно для современной России, рассказывает писатель Сергей Власов.

Чалма и тиара

Окажись мы в городе накануне турецкого штурма, мы застали бы защитников обречённого Константинополя за довольно странным занятием. Они до хрипоты обсуждали справедливость лозунга «Лучше чалма, чем папская тиара». Эту крылатую фразу, которую можно услышать и в современной России, впервые произнёс византиец Лука Нотарас, чьи полномочия в 1453 г. примерно соответствовали премьер-министру. Кроме того, был он адмиралом и византийским патриотом.

Как это иногда случается с патриотами, Нотарас украл из казны деньги, которые последний византийский император Константин XI выделил на ремонт оборонительных стен. Позднее, когда турецкий султан Мехмед II через эти самые так и не починенные стены вошёл в город, адмирал преподнёс золото ему. Он просил лишь одного: сохранить жизнь его большой семье. Султан деньги принял, а семью адмирала казнил у него на глазах. Последнему отрубили голову самому Нотарасу.

- Предпринимал ли Запад попытки помочь Византии?

Да. Обороной города командовал генуэзец Джованни Джустиниани Лонго. Его отряд, состоявший всего из 300 человек, был самой боеспособной частью оборонявшихся. Артиллерию возглавлял немец Иоганн Грант. Между прочим, византийцы могли заполучить на службу светило тогдашней артиллерии - венгерского инженера Урбана. Но на постройку его суперпушки в императорской казне не нашлось денег. Тогда, обидевшись, венгр пошёл к Мехмеду II. Пушка, стрелявшая каменными ядрами весом по 400 килограммов, была отлита и стала одной из причин падения Константинополя.

Ленивые ромеи

- Почему история Византии закончилась именно так?

- Виноваты в этом в первую очередь сами византийцы. Империя была страной, органически неспособной к модернизации. Например, рабство в Византии, которое пробовали ограничивать со времён первого христианского императора Константина Великого в IV веке, полностью отменили только в XIII. Сделали это западные варвары-крестоносцы, захватившие город в 1204 г.

Многие государственные должности в империи занимали иностранцы, они же прибрали к рукам и торговлю. Причина, конечно, была не в том, что злокозненный католический Запад планомерно разрушал экономику православной Византии.

Один из самых знаменитых императоров, Алексей Комнин, в начале своей карьеры пробовал назначать соотечественников на ответственные государственные посты. Но дела не шли: привыкшие сибаритствовать ромеи редко просыпались раньше 9 утра, за дела принимались ближе к полудню... Зато шустрые итальянцы, которых вскоре стал нанимать император, начинали рабочий день с рассветом.

- Но от этого империя не становилась менее великой.

- Величие империй часто обратно пропорционально счастью её подданных. Император Юстиниан решил восстановить Римскую империю от Гибралтара до Евфрата. Его полководцы (сам он ничего острее вилки в руки не брал) сражались в Италии, Испании, Африке... Один только Рим брали штурмом 5 раз! И что? После 30 лет славных войн и громких побед империя оказалась у разбитого корыта. Экономика была подорвана, казна опустела, лучшие граждане погибли. А отвоёванные территории всё равно пришлось оставить...

- Какие уроки может извлечь Россия из византийского опыта?

- Учёные называют 6 причин крушения величайшей империи:

Непомерно раздутый и коррумпированный чиновничий аппарат.

Разительное расслоение общества на бедных и богатых.

Невозможность для рядовых граждан добиться справедливости в суде.

Пренебрежение и недофинансирование армии и флота.

Равнодушное отношение столицы к кормящей её провинции.

Сращивание духовной и светской власти, их объединение в лице императора.

Насколько они соответствуют нынешним российским реалиям, пусть каждый решает для себя сам.

В первых веках нашей эры на территорию Европы двинулись дикие воинственные гунны. Двигаясь на запад, гунны привели в движение другие народы, кочевавшие по степям. Были среди них и предки болгар, которых средневековые хронисты называли бургарами.

Европейские хронисты, живописавшие о важнейших событиях своего времени, числили гуннов за злейших врагов. И неудивительно.

Гунны - зодчие новой Европы

Вождь гуннов Аттила нанес Западной Римской империи поражение, от которого она так и не смогла оправиться и вскоре прекратила свое существование. Явившись с востока, гунны прочно осели на берегах Дуная и дошли до сердца будущей Франции. В их войске покоряли Европу и другие народы, родственные и неродственные самим гуннам. Среди этих народов были кочевые племена, о которых одни хронисты писали, что они происходят из гуннов, а другие утверждали, что никакого отношения к гуннам эти кочевники не имеют. Как бы то ни было, в соседней с Римом Византии этих варваров держали за самых беспощадных и злейших врагов.

Первыми об этих ужасных варварах сообщил лангобардский историк Павел Диакон. По его словам, пособники гуннов убили короля лангобардов Агельмунда и увели в плен его дочь. Собственно, убийство короля и было затеяно ради похищения несчастной девушки. Наследник короля надеялся встретиться с противником в честном бою, но куда там! Едва увидев войско молодого короля, противник развернул коней и бежал. Королевское войско не смогло бы состязаться с варварами, воспитанными в седле с малолетства... За этим печальным событием последовало множество других. А после падения державы Аттилы кочевники осели на берегах Черного моря. И если мощь Рима подорвало нашествие Аттилы, то мощь Византии день за днем подрывали подлые набеги его «приспешников».

Причем сначала отношения между Византией и болгарскими вождями были замечательными. Хитрые политики Византии думали в борьбе с одними кочевниками использовать других кочевников. Когда обострились отношения с готами, Византия заключила союз с вождями болгар. Однако готы оказались куда лучшими воинами. В первом же сражении они наголову разбили византийских защитников, а во втором бою погиб и вождь болгар Бузан. Очевидно, полная неспособность «своих» варваров противостоять «чужим» варварам возмутила византийцев, и болгары не получили каких-то обещанных даров или привилегий. Но буквально сразу после поражения от готов они и сами стали врагами Византии. Византийским императорам даже пришлось строить стену, которая должна была защитить империю от набегов варваров. Эта стана протянулась от Силимврии до Деркоса, то есть от Мраморного моря до Черного, и не зря получила наименование «долгой», то есть длинной.

Но и «долгая стена» не была для болгар помехой. Болгары прочно обосновались на берегах Дуная, откуда им было очень удобно совершать набеги на Константинополь. Несколько раз они наголову разбивали византийские войска и захватывали в плен византийских полководцев. Правда, византийцы плохо разбирались в этнической принадлежности своих врагов. Варваров, с которыми они то заключали союз, то вступали в смертельную схватку, они называли гуннами. Но это были болгары. А если еще точнее - кутригуры.

Утигуры и кутригуры

Хронисты, писавшие о народе, который современные историки идентифицируют как протоболгар, не отличали его от гуннов. Для византийцев все, кто воевал вместе с гуннами или даже заселил земли, оставленные гуннами, сами становились гуннами. Путаницу вносило и то, что болгары разделились на две ветви. Одна сосредоточилась по берегам Дуная, где потом возникло Болгарское царство, и в Северном Причерноморье, а другая кочевала в степях от Азовского моря до Кавказа, и в Поволжье. Современные историки считают, что в состав протоболгар входило на самом деле несколько родственных народов - савиры, оногуры, уфы. Сирийские хронисты того времени были эрудированнее европейских. Они отлично знали, какие народы кочуют в степях за Дербентскими воротами, где прошла армия гуннов, оногуры, угры, савиры, бургары, кутригуры, авары, хазары, а также куласы, баграсики и абели, о которых в наши дни не известно ничего.

К VI веку протоболгар перестали путать с гуннами. Готский историк Иордан называет этих болгар племенем, посланным «за грехи наши». А Прокопий Кесарийский рассказывает о расколе в среде протоболгар такую легенду. У одного из гуннских вождей, осевших в стране Евлисия, что в причерноморских степях, были два сына - Утигур и Ку-тригур. После смерти правителя они разделили земли отца между собой. Подвластные Утигуру племена стали именовать себя утигурами, а подвластные Кутригуру - кутригурами. Прокопий считал и тех и других гуннами. У них были одна культура, одни обычаи, один язык. Кутригуры откочевали на запад и стали головной болью Константинополя. А готы, тетракситы и утигуры заняли земли восточнее Дона. Произошло это разделение, скорее всего, в конце V начале VI столетия.

В середине VI века кутригуры заключили военный союз с гепидами и напали на Византию. Войско кутригуров в Паннонии насчитывало около 12 тысяч человек, и во главе его стоял отважный и умелый командир Хиниалон. Кутригуры стали захватывать византийские земли, так что императору Юстиниану тоже пришлось искать союзников. Его выбор пал на ближайших сородичей кутригуров - утигуров. Юстиниану удалось убедить утигуров, что кутригуры ведут себя не по-родственному: захватывая богатую добычу, они не желают делиться со своими соплеменниками. Утигуры поддались на обман и заключили союз с императором. Они внезапно напали на кутригуров и разорили их земли в Причерноморье. Кутригуры собрали новое войско и попробовали оказать собратьям сопротивление, однако их было слишком мало, основные военные силы находились в далекой Паннонии. Утригуры разбили противника, захватили в плен женщин и детей и увели их в рабство. Юстиниан не преминул сообщить дурную весть предводителю кутригуров Хиниалону. Совет императора был прост: уходите из Паннонии и возвращайтесь домой. Более того, он обещал устроить кутригуров, лишившихся крова, если те будут впредь защищать границы его империи. Так кутригуры поселились во Фракии. Это очень не понравилось утигурам, которые тут же снарядили в Константинополь послов и стали выторговывать себе привилегии такие же, как у кутригуров. Это было тем более актуально, поскольку кутригуры то и дело совершали набеги на Византию уже с территории самой Византии! Отправленные в военные походы с византийским войском, они тут же начинали нападать на тех, кто эти походы организовал. И императору приходилось снова и снова использовать лучшее средство против непослушных кутригуров - их сородичей и врагов утигуров.

Наследие Великой Булгарии

На исходе столетия кутригуры предпочли византийскому императору Аварский каганат, в состав которого они вошли. А затем в 632 году булгарскому хану Кубрату, кутригуру по происхождению, удалось объединить соплеменников в государство, получившее название Великая Булгария. В это государство вошли не только кутригуры, но и утигуры, оногуры и прочие родственные народы. Земли Великой Булгарии простирались по южным степям от Дона до Кавказа. Но просуществовала Великая Булгария недолго. После смерти хана Кубрата земли Великой Булгарии достались пятерым его сыновьям, которые не желали делить власть друг с другом. Этим воспользовались соседи-хазары, и в 671 году Великая Булгария прекратила свое существование.

Однако от пяти детей Кубрата взяли начало народы, упомянутые в русских летописях. От Батбаяна пошли так называемые черные болгары, с которыми приходилось воевать Византии и против которых ходил походами легендарный князь Игорь. Котраг, осевший на Волге и Каме, основал Волжскую Булгарию. От этих волжских племен позже образовались такие народы, как татары и чуваши. Кубер ушел в Паннонию, а оттуда в Македонию. Его соплеменники слились с местным славянским населением и ассимилировались. Альцек увел свое племя в Италию, где обосновался на землях принявших его народ лангобардов. Но более известен средний сын хана Кубрата -Аспарух. Он обосновался на Дунае и в 650 году создал Болгарское царство. Здесь уже жили славяне и фракийцы. Они смешались с соплеменниками Аспаруха. Так возник новый народ - болгары. И на земле не осталось более ни утигуров, ни кутригуров.. .

Михаил Ромашко

ВИЗАНТИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ
восточная часть Римской империи, пережившая падение Рима и утрату западных провинций в начале Средних веков и просуществовавшая до завоевания Константинополя (столицы Византийской империи) турками в 1453. Был период, когда она простиралась от Испании до Персии, но основу ее всегда составляли Греция и другие балканские земли, а также Малая Азия. До середины 11 в. Византия являлась самой могущественной державой христианского мира, а Константинополь был крупнейшим городом Европы. Византийцы называли свою страну "Империей ромеев" (греч. "ромей" - римлянин), однако она чрезвычайно сильно отличалась от Римской империи времен Августа. Византия сохранила римскую систему управления и законы, но по языку и культуре была греческим государством, имела монархию восточного типа, а самое главное - ревностно хранила христианскую веру. Веками Византийская империя выступала как хранительница греческой культуры, благодаря ей к цивилизации приобщились славянские народы.
РАННЯЯ ВИЗАНТИЯ
Основание Константинополя. Историю Византии было бы правомерно начинать с момента падения Рима. Однако два важных решения, определившие характер этой средневековой империи, - обращение в христианство и основание Константинополя, - были приняты императором Константином I Великим (правил в 324-337) приблизительно за полтора века до падения Римской империи. Правивший незадолго до Константина Диоклетиан (в 284-305) реорганизовал управление империей, разделив ее на Восточную и Западную. После смерти Диоклетиана империя оказалась ввергнутой в гражданскую войну, когда за престол боролись сразу несколько претендентов, среди которых был и Константин. В 313 Константин, разбив своих противников на Западе, отступился от языческих богов, с которыми был неразрывно связан Рим, и объявил себя приверженцем христианства. Все его преемники, кроме одного, были христианами, и при поддержке императорской власти на территории империи вскоре распространилось христианство. Другим важным решением Константина, принятым им после того, как он стал единственным императором, свергнув своего соперника на Востоке, было избрание в качестве новой столицы древнего греческого города Византий, основанного греческими мореходами на европейском берегу Боспора в 659 (или 668) до н.э. Константин расширил Византий, возвел новые оборонительные сооружения, перестроил его по римскому образцу и дал городу новое имя. Официальное провозглашение новой столицы произошло в 330 н.э.
Падение западных провинций. Казалось, что административная и финансовая политика Константина вдохнула новую жизнь в объединенную Римскую империю. Но период единства и процветания продолжался недолго. Последним императором, который владел всей империей, был Феодосий I Великий (правил в 379-395). После его смерти империя была окончательно разделена на Восточную и Западную. На протяжении 5 в. во главе Западной Римской империи стояли бездарные императоры, которые были неспособны защитить свои провинции от набегов варваров. К тому же благосостояние западной части империи всегда зависело от благосостояния восточной ее части. С разделом империи Запад был отрезан от основных источников дохода. Постепенно западные провинции распались на несколько варварских государств, а в 476 был смещен последний император Западной Римской империи.
Борьба за сохранение Восточной Римской империи. Константинополь и Восток в целом оказались в лучшем положении. Во главе Восточной Римской империи стояли более способные правители, ее границы были не так протяженны и лучше укреплены, к тому же она была богаче и имела более многочисленное население. На восточных границах Константинополь сохранил свои владения в ходе нескончаемых, начавшихся еще римские времена войн с Персией. Тем не менее Восточная Римская империя также столкнулась с рядом серьезных проблем. Культурные традиции ближневосточных провинций Сирии, Палестины и Египта сильно отличались от греческих и римских, и население этих территорий относилось к господству империи с отвращением. Сепаратизм был тесно связан с церковными распрями: в Антиохии (Сирия) и в Александрии (Египет) то и дело появлялись новые учения, которые Вселенские соборы осуждали как еретические. Из всех ересей больше всего беспокойства доставляло монофизитство. Попытки Константинополя достигнуть компромисса между ортодоксальным и монофизитским учениями привели к расколу между Римской и Восточной церквами. Раскол был преодолен после вступления на престол Юстина I (правил в 518-527), непоколебимого ортодокса, но Рим и Константинополь продолжали отдаляться друг от друга в вероучении, богослужении и церковной организации. Прежде всего Константинополь возражал против притязаний папы на главенство над всей христианской церковью. Периодически возникали раздоры, приведшие в 1054 к окончательному расколу (схизме) христианской церкви на Римско-католическую и Восточную Православную.

Юстиниан I. Крупномасштабную попытку вернуть власть над Западом предпринял император Юстиниан I (правил в 527-565). Большими успехами завершились военные походы под предводительством выдающихся полководцев - Велисария, а позднее Нарсеса. Были завоеваны Италия, Северная Африка и южная Испания. Однако на Балканах вторжение славянских племен, переходивших Дунай и опустошавших византийские земли, остановить не удалось. Кроме того, Юстиниану пришлось удовольствоваться непрочным перемирием с Персией, последовавшим за длительной и не приведшей к определенному результату войной. В самой империи Юстиниан поддерживал традиции имперской роскоши. При нем были возведены такие шедевры архитектуры, как собор св. Софии в Константинополе и церковь Сан Витале в Равенне, строились также акведуки, термы, общественные здания в городах и пограничные крепости. Быть может, самым значительным достижением Юстиниана была кодификация римского права. Хотя в самой Византии его впоследствии заменили другие кодексы, на Западе римское право легло в основу законодательств Франции, Германии и Италии. У Юстиниана был прекрасный помощник - жена Феодора. Однажды она сохранила ему корону, убедив Юстиниана остаться в столице во время народных волнений. Феодора поддерживала монофизитов. Под ее влиянием, а также столкнувшись с политическими реалиями усиления монофизитов на востоке, Юстиниан был вынужден отойти от ортодоксальной позиции, которую он занимал в ранний период правления. Юстиниана единогласно признают одним из величайших византийских императоров. Он восстановил культурные связи между Римом и Константинополем и на 100 лет продлил период процветания региона Северной Африки. В его царствование империя достигла максимальных размеров.

СТАНОВЛЕНИЕ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ВИЗАНТИИ
Через полтора века после Юстиниана облик империи полностью изменился. Она лишилась большей части своих владений, а оставшиеся провинции были реорганизованы. В качестве официального языка на смену латинскому пришел греческий. Изменился даже национальный состав империи. К 8 в. страна фактически перестала быть Восточной Римской империей и стала средневековой Византийской империей. Военные неудачи начались уже вскоре после смерти Юстиниана. Германские племена лангобардов вторглись в северную Италию и основали самостоятельные герцогства дальше к югу. Византия сохранила лишь Сицилию, крайний юг Апеннинского полуострова (Бруттий и Калабрию, т.е. "носок" и "каблук"), а также коридор между Римом и Равенной, место пребывания императорского наместника. Северным границам империи угрожали азиатские кочевые племена аваров. На Балканы хлынули славяне, которые стали заселять эти земли, основывая на них свои княжества.
Ираклий. Вместе с нападениями варваров империи пришлось выдержать разрушительную войну с Персией. Отряды персидских войск вторглись в Сирию, Палестину, Египет и Малую Азию. Едва не был взят Константинополь. В 610 Ираклий (правил в 610-641), сын наместника Северной Африки, прибыл в Константинополь и взял власть в свои руки. Первое десятилетие правления он посвятил тому, чтобы поднять сокрушенную империю из руин. Он поднял моральный дух армии, реорганизовал ее, отыскал себе союзников на Кавказе и в ходе нескольких блестящих кампаний разгромил персов. К 628 Персия была окончательно разбита, и на восточных границах империи воцарился мир. Однако война подорвала силы империи. В 633 арабы, которые приняли ислам и были полны религиозного энтузиазма, начали вторжение на Ближний Восток. Египет, Палестина и Сирия, которые Ираклию удалось возвратить в состав империи, были снова утрачены к 641 (год его смерти). К концу века империя лишилась Северной Африки. Теперь Византия состояла из небольших территорий в Италии, постоянно опустошавшихся славянами балканских провинций, и в Малой Азии, то и дело страдавшей от набегов арабов. Прочие императоры Ираклийской династии отбивались от врагов, насколько это было в их силах. Провинции были реорганизованы, коренным образом была пересмотрена административная и военная политика. Славянам для поселения выделили государственные земли, что сделало их подданными империи. С помощью искусной дипломатии Византии удалось сделать союзниками и торговыми партнерами тюркоязычные племена хазаров, которые населяли земли к северу от Каспия.
Исаврийская (Сирийская) династия. Политику императоров Ираклийской династии продолжил Лев III (правил в 717-741), основатель Исаврийской династии. Исаврийские императоры были деятельными и удачливыми правителями. Вернуть земли, занятые славянами, они не могли, но им по крайней мере удалось не подпустить славян к Константинополю. В Малой Азии они отбились от арабов, вытеснив их за пределы этих территорий. Однако в Италии их постигли неудачи. Вынужденные отражать набеги славян и арабов, поглощенные церковными спорами, они не имели ни времени, ни средств для защиты коридора, связывавшего Рим с Равенной, от агрессивных лангобардов. Около 751 византийский наместник (экзарх) сдал Равенну лангобардам. Папа Римский, который сам подвергался нападениям лангобардов, получил помощь от франков с севера, и в 800 папа Лев III короновал в Риме Карла Великого в качестве императора. Византийцы сочли это деяние папы посягательством на их права и в дальнейшем не признавали легитимности западных императоров Священной Римской империи. Особую известность принесла исаврийским императорам их роль в бурных событиях вокруг иконоборчества. Иконоборчество - еретическое религиозное движение, направленное против поклонения иконам, изображениям Иисуса Христа и святых. Его поддерживали широкие слои общества и многие священнослужители, прежде всего в Малой Азии. Однако оно шло вразрез с древними церковными обычаями и было осуждено римской церковью. В конце концов, после восстановившего почитание икон собора 843, движение было подавлено.
ЗОЛОТОЙ ВЕК СРЕДНЕВЕКОВОЙ ВИЗАНТИИ
Аморийская и Македонская династии. Исаврийскую династию сменила недолго находившаяся у власти Аморийская, или Фригийская, династия (820-867), основателем которой был Михаил II, в прошлом простой солдат из города Аморий в Малой Азии. При императоре Михаиле III (правил в 842-867) империя вступила в продолжавшийся почти 200 лет (842-1025) период новой экспансии, заставивший вспомнить о ее былом могуществе. Однако Аморийскую династию сверг Василий, суровый и честолюбивый фаворит императора. Крестьянин, в недавнем прошлом конюх, Василий возвысился до поста великого камергера, после чего добился казни Варды, могущественного дяди Михаила III, а год спустя сместил и казнил самого Михаила. По происхождению Василий был армянином, но родился в Македонии (северная Греция), и поэтому основанная им династия получила название Македонской. Македонская династия была весьма популярной и просуществовала до 1056. Василий I (правил в 867-886) был энергичным и одаренным правителем. Его административные преобразования продолжил Лев VI Мудрый (правил в 886-912), в правление которого империю постигли неудачи: арабы захватили Сицилию, к Константинополю подошел русский князь Олег. Сын Льва Константин VII Багрянородный (правил в 913-959) сосредоточился на литературной деятельности, а военными делами заправлял соправитель, флотоводец Роман I Лакапин (правил в 913-944). Сын Константина Роман II (правил в 959-963) умер через четыре года после восшествия на престол, оставив двух малолетних сыновей, до совершеннолетия которых в качестве соимператоров правили выдающиеся военачальники Никифор II Фока (в 963-969) и Иоанн I Цимисхий (в 969-976). Достигнув совершеннолетия, сын Романа II вступил на трон под именем Василия II (правил в 976-1025).

Успехи в борьбе против арабов. Военные успехи Византии при императорах Македонской династии имели место главным образом на двух фронтах: в борьбе с арабами на востоке, и с болгарами на севере. Продвижение арабов во внутренние районы Малой Азии было остановлено еще исаврийскими императорами в 8 в., однако мусульмане укрепились в юго-восточных горных районах, откуда то и дело устраивали набеги на христианские области. Арабский флот господствовал на Средиземном море. Были захвачены Сицилия и Крит, а Кипр находился под полным контролем мусульман. В середине 9 в. положение изменилось. Под давлением крупных землевладельцев Малой Азии, желавших отодвинуть границы государства к востоку и расширить свои владения за счет новых земель, византийская армия вторглась в Армению и Месопотамию, установила контроль над горами Тавра и захватила Сирию и даже Палестину. Неменьшее значение имело и присоединение двух островов - Крита и Кипра.
Война против болгар. На Балканах основной проблемой в период с 842 по 1025 была угроза со стороны Первого Болгарского царства, оформившегося во второй половине 9 в. государства славян и тюркоязычных протоболгар. В 865 болгарский князь Борис I ввел среди подвластного ему народа христианство. Однако принятие христианства ни в коей мере не охладило честолюбивых замыслов болгарских правителей. Сын Бориса, царь Симеон, несколько раз вторгался в Византию, пытаясь захватить Константинополь. Его планы были нарушены флотоводцем Романом Лакапином, ставшим впоследствии соимператором. Тем не менее империи приходилось быть начеку. В критический момент Никифор II, уделявший основное внимание завоеваниям на востоке, обратился за помощью в усмирении болгар к киевскому князю Святославу, однако обнаружил, что русские сами стремятся занять место болгар. В 971 Иоанн I наконец одолел и изгнал русских и присоединил к империи восточную часть Болгарии. Болгария была окончательно покорена его преемником Василием II в ходе нескольких ожесточенных кампаний против болгарского царя Самуила, создавшего на территории Македонии государство со столицей в городе Охрида (совр. Охрид). После того как в 1018 Василий занял Охриду, Болгария была разделена на несколько провинций в составе Византийской империи, а Василий получил прозвище Болгаробоец.
Италия. Положение в Италии, как случалось и прежде, было менее благоприятным. При Альберике, "принцепсе и сенаторе всех римлян", папская власть относилась к Византии без пристрастия, но начиная с 961 контроль над папами перешел к германскому королю Оттону I из Саксонской династии, который в 962 был коронован в Риме в качестве императора Священной Римской империи. Оттон стремился заключить союз с Константинополем, и после двух безуспешных посольств в 972 ему все же удалось добиться для своего сына Оттона II руки Феофано, родственницы императора Иоанна I.
Внутренние достижения империи. В период правления Македонской династии византийцы достигли впечатляющих успехов. Процветали литература и искусство. Василий I создал комиссию, которой было поручено пересмотреть законодательство и сформулировать его на греческом языке. При сыне Василия Льве VI был составлен сборник законов, известный как Базилики, частично основанный на кодексе Юстиниана и фактически его заменивший.
Миссионерство. Не менее важное значение в этот период развития страны имела миссионерская деятельность. Начали ее Кирилл и Мефодий, которые в качестве проповедников христианства среди славян дошли до самой Моравии (хотя в конце концов область оказалась в сфере влияния католической церкви). Обитавшие по соседству с Византией балканские славяне приняли православие, хотя при этом не обошлось без недолгой размолвки с Римом, когда хитрый и беспринципный болгарский князь Борис, добиваясь привилегий для только что созданной церкви, ставил то на Рим, то на Константинополь. Славяне получили право проводить богослужения на родном языке (старославянском). Славяне и греки совместно обучали священников и монахов и переводили религиозную литературу с греческого языка. Приблизительно сто лет спустя, в 989, церковь добилась еще одного успеха, когда киевский князь Владимир принял христианство и установил тесные связи Киевской Руси и ее новой христианской церкви с Византией. Этот союз был скреплен браком родной сестры Василия Анны и князя Владимира.
Патриаршество Фотия. В последние годы правления Аморийской династии и первые годы Македонской династии христианское единство было подорвано крупным конфликтом с Римом в связи с назначением Фотия, мирянина большой учености, патриархом Константинопольским. В 863 папа объявил назначение не имеющим законной силы, а в ответ в 867 церковный собор в Константинополе объявил о смещении папы.
ЗАКАТ ВИЗАНТИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Крах 11 в. После смерти Василия II Византия вступила в длившийся до 1081 период правления посредственных императоров. В это время над страной нависла внешняя угроза, которая в конце концов привела к потере империей большей части территории. С севера надвигались тюркоязычные кочевые племена печенегов, опустошившие земли к югу от Дуная. Но куда более сокрушительными для империи были потери, понесенные в Италии и Малой Азии. Начиная с 1016 на юг Италии в поисках удачи устремились норманны, служившие наемниками в бесконечных мелких войнах. Во второй половине века они начали вести завоевательные войны под предводительством честолюбивого Роберта Гвискара и очень быстро овладели всем югом Италии и изгнали арабов из Сицилии. В 1071 Роберт Гвискар занял последние остававшиеся у Византии крепости на юге Италии и, переправившись через Адриатическое море, вторгся на территорию Греции. Между тем участились набеги тюркских племен на Малую Азию. Уже к середине века Юго-Западная Азия была захвачена армиями сельджукских ханов, которые в 1055 завоевали ослабевший Багдадский халифат. В 1071 сельджукский правитель Алп-Арслан разбил византийскую армию во главе с императором Романом IV Диогеном в битве при Манцикерте в Армении. После этого поражения Византия так и не смогла оправиться, а слабость центральной власти привела к тому, что в Малую Азию хлынули турки. Сельджуки создали здесь мусульманское государство, известное как Румский ("Римский") султанат, со столицей в Иконии (совр. Конья). В свое время юная Византия сумела пережить вторжения арабов и славян в Малую Азию и Грецию. К краху 11 в. привели особые причины, никак не связанные с натиском норманнов и турок. История Византии между 1025 и 1081 отмечена пребыванием у власти исключительно слабых императоров и губительными раздорами между гражданской бюрократией в Константинополе и военной земельной аристократией в провинциях. После смерти Василия II трон перешел сначала к его бездарному брату Константину VIII (правил в 1025-1028), а потом к двум его пожилым племянницам, Зое (правила в 1028-1050) и Феодоре (1055-1056), последним представительницам Македонской династии. Императрице Зое не повезло с тремя мужьями и приемным сыном, которые недолго пребывали у власти, но все же опустошили имперскую казну. После смерти Феодоры политика Византии перешла под контроль партии, во главе которой стояло могущественное семейство Дука.

Династия Комнинов. Дальнейший упадок империи был временно приостановлен с приходом к власти представителя военной аристократии Алексея I Комнина (1081-1118). Династия Комнинов правила до 1185. Алексей не имел сил изгнать сельджуков из Малой Азии, но ему хотя бы удалось заключить с ними договор, стабилизировавший положение. После этого он начал борьбу с норманнами. Первым делом Алексей постарался использовать все свои военные ресурсы, а также привлек наемников из сельджуков. Кроме того, ценой значительных торговых привилегий ему удалось купить поддержку Венеции с ее флотом. Так ему удавалось сдерживать честолюбивого Роберта Гвискара, закрепившегося в Греции (ум. 1085). Остановив продвижение норманнов, Алексей вновь занялся сельджуками. Но здесь ему серьезно помешало начавшееся на западе движение крестоносцев. Он надеялся, что наемники будут служить в его армии в ходе кампаний в Малой Азии. Но 1-й крестовый поход, начавшийся в 1096, преследовал цели, которые отличались от намеченных Алексеем. Крестоносцы видели свою задачу в том, чтобы просто изгнать неверных из христианских святых мест, в частности из Иерусалима, при этом они нередко разоряли провинции самой Византии. В результате 1-го крестового похода крестоносцы создали на территории бывших византийских провинций Сирии и Палестины новые государства, которые, однако, просуществовали недолго. Приток крестоносцев в восточное Средиземноморье ослаблял позиции Византии. Историю Византии при Комнинах можно охарактеризовать как период не возрождения, а выживания. Византийская дипломатия, которая всегда считалась величайшим достоянием империи, преуспела в стравливании государств крестоносцев на территории Сирии, укреплявшихся балканских государств, Венгрии, Венеции и других итальянских городов, а также норманнского Сицилийского королевства. Та же политика проводилась и в отношении различных исламских государств, которые были заклятыми врагами. Внутри страны политика Комнинов привела к усилению крупных помещиков за счет ослабления центральной власти. В качестве вознаграждения за военную службу провинциальная знать получала огромные владения. Даже могущество Комнинов не могло приостановить сползание государства в сторону феодальных отношений и компенсировать потерю доходов. Финансовые трудности усугублялись сокращением поступлений от таможенных сборов в порту Константинополя. После трех выдающихся правителей, Алексея I, Иоанна II и Мануила I, в 1180-1185 у власти оказались слабые представители династии Комнинов, последним из которых был Андроник I Комнин (правил в 1183-1185), предпринявший неудачную попытку укрепить центральную власть. В 1185 трон захватил Исаак II (правил в 1185-1195), первый из четырех императоров династии Ангелов. У Ангелов недоставало ни средств, ни силы характера для того, чтобы предотвратить политический распад империи или противостоять Западу. В 1186 Болгария вернула себе независимость, а в 1204 на Константинополь обрушился сокрушительный удар с запада.
4-й крестовый поход. С 1095 по 1195 через территорию Византии прошли три волны крестоносцев, которые неоднократно устраивали здесь грабежи. Поэтому всякий раз византийские императоры торопились как можно скорее выпроводить их за пределы империи. При Комнинах венецианские купцы получили торговые концессии в Константинополе; очень скоро к ним перешла от хозяев большая часть внешней торговли. После вступления на трон Андроника Комнина в 1183 итальянские концессии были отозваны, а итальянские купцы либо перебиты толпой, либо проданы в рабство. Однако пришедшие к власти после Андроника императоры из династии Ангелов были вынуждены восстановить торговые привилегии. 3-й крестовый поход (1187-1192) обернулся полным провалом: западные бароны оказались совершенно неспособны восстановить контроль над Палестиной и Сирией, которые были завоеваны во время 1-го крестового похода, однако утрачены после 2-го крестового похода. Набожные европейцы устремляли завистливые взгляды на собранные в Константинополе христианские реликвии. Наконец, после 1054 между греческой и римской церквами обозначился явный раскол. Конечно, папы никогда прямо не призывали к штурму христианами христианского города, но они стремились использовать сложившееся положение для того, чтобы установить прямой контроль над греческой церковью. В конце концов, крестоносцы обратили свое оружие против Константинополя. Предлогом для нападения послужило смещение Исаака II Ангела его братом Алексеем III. Сын Исаака бежал в Венецию, где пообещал престарелому дожу Энрико Дандоло деньги, оказание помощи крестоносцам и союз греческой и римской церквей в обмен на поддержку со стороны венецианцев в восстановлении власти его отца. 4-й крестовый поход, организованный Венецией при поддержке французских военных, был повернут против Византийской империи. Крестоносцы высадились у Константинополя, встретив лишь символическое сопротивление. Узурпировавший власть Алексей III бежал, императором снова стал Исаак, а его сын был коронован как соимператор Алексей IV. В результате разразившегося народного восстания произошла смена власти, престарелый Исаак умер, а его сын убит в тюрьме, куда был заключен. Взбешенные крестоносцы в апреле 1204 взяли Константинополь штурмом (впервые с его основания) и предали город разграблению и разрушению, после чего создали здесь феодальное государство, Латинскую империю, во главе с Балдуином I Фландрским. Византийские земли были поделены на феодальные владения и переданы французским баронам. Однако византийским князьям удалось сохранить контроль над тремя районами: Эпирским деспотатом на северо-западе Греции, Никейской империей в Малой Азии и Трапезундской империей на юго-восточном побережье Черного моря.
НОВЫЙ ВЗЛЕТ И ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ КРАХ
Реставрация Византии. Власть латинян в районе Эгейского моря была, вообще говоря, не слишком прочной. Эпир, Никейская империя и Болгария соперничали с Латинской империей и друг с другом, совершая попытки военными и дипломатическими средствами вернуть контроль над Константинополем и изгнать западных феодалов, закрепившихся в различных районах Греции, на Балканах и в районе Эгейского моря. Победителем в борьбе за Константинополь стала Никейская империя. 15 июля 1261 Константинополь без сопротивления сдался императору Михаилу VIII Палеологу. Однако владения латинских феодалов в Греции оказались более стойкими, и покончить с ними византийцам так и не удалось. Одержавшая победу в борьбе византийская династия Палеологов правила Константинополем вплоть до его падения в 1453. Владения империи значительно сократились, отчасти в результате вторжений с запада, отчасти вследствие неустойчивой обстановки в Малой Азии, в которую в середине 13 в. вторглись монголы. Позднее большая ее часть оказалась в руках небольших тюркских бейликов (княжеств). В Греции хозяйничали испанские наемники из Каталонской компании, которую один из Палеологов пригласил для борьбы с турками. В пределах значительно сократившихся границ расколотой на части империи династию Палеологов в 14 в. раздирали гражданские смуты и раздоры на религиозной почве. Императорская власть оказалась ослабленной и свелась к главенству над системой полуфеодальных уделов: вместо того чтобы управляться наместниками, ответственными перед центральной властью, земли передавались членам императорской семьи. Финансовые ресурсы империи были настолько истощены, что императоры в значительной степени зависели от займов, предоставленных Венецией и Генуей, или от присвоения богатств, находившихся в частных руках, как светских, так и церковных. Большая часть торговли на территории империи контролировалась Венецией и Генуей. На исходе Средних веков византийская церковь значительно укрепилась, и ее жесткое противостояние римской церкви стало одной из причин, по которой византийским императорам так и не удалось добиться военной помощи от Запада.

Падение Византии. В конце Средних веков усилилась мощь Османов, которые первоначально правили в небольшом турецком удже (приграничном уделе), удаленном от Константинополя всего на 160 км. В течение 14 в. Османское государство прибрало к рукам все прочие турецкие области в Малой Азии и проникло на Балканы, прежде принадлежавшие Византийской империи. Мудрая внутренняя политика консолидации вместе с военным превосходством обеспечили османским государям господство над их раздираемыми противоречиями христианскими противниками. К 1400 от Византийской империи остались лишь города Константинополь и Салоники плюс небольшие анклавы в южной Греции. На протяжении последних 40 лет своего существования Византия фактически являлась вассалом Османов. Она была вынуждена поставлять рекрутов в османскую армию, а византийскому императору приходилось лично являться по зову султанов. Мануил II (правил в 1391-1425), один из блестящих представителей греческой культуры и римских имперских традиций, посетил столицы европейских государств в тщетной попытке добиться военной помощи против Османов. 29 мая 1453 Константинополь был взят османским султаном Мехмедом II, при этом последний византийский император Константин XI пал в бою. Афины и Пелопоннес продержались еще несколько лет, Трапезунд пал в 1461. Турки переименовали Константинополь в Стамбул и сделали его столицей Османской империи.

ГОСУДАРСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО
Император. На протяжении всего Средневековья не прерывалась традиция монархической власти, унаследованная Византией от эллинистических монархий и императорского Рима. В основе всей системы управления Византии лежала вера в то, что император является избранником божьим, его наместником на Земле, и что императорская власть является отражением во времени и пространстве высшей власти Бога. Кроме того, в Византии полагали, что ее "Римская" империя имеет право на вселенскую власть: в соответствии с широко распространявшейся легендой, все государи в мире образовывали единую "царскую семью", во главе которой стоит византийский император. Неизбежным следствием оказалась автократическая форма правления. Император, с 7 в. носивший титул "басилей" (или "василевс"), единолично определял внутреннюю и внешнюю политику страны. Он был верховным законодателем, правителем, защитником церкви и главнокомандующим. Теоретически император избирался сенатом, народом и армией. Однако на практике решающий голос принадлежал либо мощной партии аристократии, либо, что бывало значительно чаще, армии. Народ бурно одобрял состоявшееся решение, и избранного императора венчал на царство Константинопольский патриарх. На императора, как представителя Иисуса Христа на Земле, возлагалась особая обязанность защищать церковь. Церковь и государство в Византии были тесно связаны друг с другом. Их взаимоотношения часто определяют термином "цезарепапизм". Однако этот термин, подразумевающий подчинение церкви государству или императору, отчасти вводит в заблуждение: на самом деле речь шла о взаимозависимости, а не о подчинении. Император не был главой церкви, он не имел права исполнять религиозные обязанности священнослужителя. Однако придворный религиозный церемониал был тесно связан с богослужением. Существовали определенные механизмы, поддерживавшие стабильность императорской власти. Часто детей короновали сразу после рождения, что обеспечивало династии непрерывность. Если императором становился ребенок или неспособный правитель, было принято короновать младших императоров, или соправителей, которые могли принадлежать к правящей династии, а могли и не принадлежать к ней. Иногда соправителями становились военачальники или флотоводцы, которые сначала приобретали контроль над государством, а затем узаконивали свое положение, например посредством брака. Так пришли к власти флотоводец Роман I Лакапин и полководец Никифор II Фока (правил в 963-969). Таким образом, важнейшей особенностью византийской системы правления была неукоснительная преемственность династий. Случались иногда периоды кровавой борьбы за трон, гражданских войн и неумелого правления, но они длились непродолжительное время.
Право. Определяющий импульс византийскому законодательству дало римское право, хотя явно чувствуются следы и христианских, и ближневосточных воздействий. Законодательная власть принадлежала императору: изменения в законы обычно вносились императорскими эдиктами. Для кодификации и пересмотра существующих законов время от времени создавались юридические комиссии. Более старые кодексы были на латинском языке, самые известные из них - Дигесты Юстиниана (533) с дополнениями (Новеллы). Явно византийским по характеру был составленный на греческом языке сборник законов Базилики, работа над которым началась в 9 в. при Василии I. Вплоть до последнего этапа истории страны церковь оказывала на право весьма незначительное влияние. Базилики даже отменяли некоторые привилегии, полученные церковью в 8 в. Однако постепенно влияние церкви возрастало. В 14-15 вв. во главе судов уже ставили как мирян, так и священнослужителей. Сферы деятельности церкви и государства в значительной степени пересекались с самого начала. Имперские кодексы содержали положения, касавшиеся религии. Кодекс Юстиниана, например, включал правила поведения в монашеских общинах и даже пытался определить цели монашеской жизни. Император, как и патриарх, нес ответственность за правильное управление церковью, и только светская власть располагала средствами для поддержания дисциплины и исполнения наказаний, будь то в церковной или в светской жизни.
Система управления. Административная и правовая система Византии была унаследована от поздней Римской империи. В целом органы центрального правительства - императорский двор, казна, суд и секретариат - функционировали отдельно. Во главе каждого из них стояли несколько сановников, непосредственно ответственных перед императором, что снижало опасность появления слишком сильных министров. В дополнение к реальным должностям существовала тщательно разработанная система званий. Одни присваивались чиновникам, другие были чисто почетными. Каждому титулу соответствовал определенный мундир, надевавшийся на официальные мероприятия; император лично выплачивал чиновнику ежегодное вознаграждение. В провинциях римская административная система была изменена. В поздней Римской империи гражданское и военное управление провинциями было разделено. Однако начиная с 7 в., в связи с потребностями обороны и территориальными уступками славянам и арабам, как военная, так и гражданская власть в провинциях была сосредоточена в одних руках. Новые административно-территориальные единицы были названы фемами (военный термин, обозначавший армейский корпус). Фемы часто получали название по базировавшимся в них корпусам. Например, фем Букелария получил свое наименование по Букеларийскому полку. Впервые система фем появилась в Малой Азии. Постепенно, в течение 8-9 вв., подобным же образом была реорганизована система местного управления в византийских владениях в Европе.
Армия и флот. Важнейшей задачей империи, которая практически непрерывно вела войны, являлась организация обороны. Регулярные военные корпуса в провинциях подчинялись военачальникам, одновременно - наместникам провинций. Эти корпуса, в свою очередь, делились на меньшие подразделения, командиры которых отвечали как за соответствующую армейскую единицу, так и за порядок на данной территории. Вдоль границ были созданы регулярные пограничные посты, во главе которых стояли т.н. "акриты", ставшие фактически безраздельными хозяевами границ в постоянной борьбе с арабами и славянами. Эпические поэмы и баллады о герое Дигенисе Акрите, "господине границы, рожденном от двух народов", воспевали и возвеличивали эту жизнь. Лучшие войска были расквартированы в Константинополе и на расстоянии 50 км от города, вдоль защищавшей столицу Великой стены. Императорская гвардия, обладавшая особыми привилегиями и жалованьем, привлекала к себе лучших воинов из-за границы: в начале 11 в. это были воины из Руси, а после завоевания Англии норманнами в 1066 - многие изгнанные оттуда англосаксы. В армии служили канониры, мастера, специализировавшиеся на фортификационных и осадных работах, имелась артиллерия для поддержки пехоты, а также тяжелая кавалерия, составлявшая костяк армии. Поскольку Византийская империя владела множеством островов и имела очень протяженную береговую линию, ей был жизненно необходим флот. Решение военно-морских задач было поручено приморским провинциям на юго-западе Малой Азии, прибрежным округам Греции, а также островам Эгейского моря, которые были обязаны снаряжать корабли и обеспечивать их моряками. Кроме того, в районе Константинополя базировался флот под командованием флотоводца высокого ранга. Византийские военные суда отличались по размерам. Одни имели по две гребные палубы и до 300 гребцов. Другие были поменьше, но развивали большую скорость. Византийский флот славился своим разрушительным греческим огнем, секрет которого являлся одной из наиглавнейших государственных тайн. Это была зажигательная смесь, приготовлявшаяся, вероятно, из нефти, серы и селитры и забрасывавшаяся на вражеские суда с помощью катапульт. Армия и флот комплектовались частью из местных рекрутов, частью из иностранных наемников. С 7 по 11 в. в Византии практиковалась система, по которой жителям предоставлялись земли и небольшая плата в обмен на службу в армии или флоте. Воинская повинность переходила от отца к старшему сыну, что обеспечивало государству постоянный приток местных рекрутов. В 11 в. эта система была разрушена. Слабая центральная власть умышленно игнорировала нужды обороны и позволяла жителям откупаться от военной службы. Более того, местные помещики стали присваивать себе земли бедных соседей, фактически превращая последних в крепостных. В 12 в., в период правления Комнинов и позднее государству пришлось пойти на предоставление крупным землевладельцам определенных привилегий и освобождение от податей в обмен на создание ими собственных армий. Тем не менее во все времена Византия в значительной степени зависела от военных наемников, хотя средства на их содержание ложились на казну тяжелым бременем. Еще дороже, начиная с 11 в., обходилась империи поддержка со стороны военного флота Венеции, а затем и Генуи, которую приходилось покупать щедрыми торговыми привилегиями, а позднее и прямыми территориальными уступками.
Дипломатия. Принципы обороны Византии придавали особую роль ее дипломатии. До тех пор пока было возможно, здесь никогда не экономили на том, чтобы поразить иностранные государства роскошью или купить потенциальных врагов. Посольства к иностранным дворам подносили в качестве подарков великолепные произведения искусства или парчовые одежды. Важные посланцы, прибывавшие в столицу, принимались в Большом дворце со всем великолепием имперских церемониалов. Молодые государи из сопредельных стран часто воспитывались при византийском дворе. Когда же для политики Византии был важен союз, всегда существовала возможность предложить брак с членом императорской семьи. В конце Средних веков браки между византийскими царевичами и западноевропейскими невестами стали обычным явлением, а со времен крестовых походов в жилах многих греческих аристократических семейств текла венгерская, норманнская или германская кровь.
ЦЕРКОВЬ
Рим и Константинополь. Византия гордилась тем, что является христианским государством. К середине 5 в. христианская церковь делилась на пять больших областей под управлением верховных епископов, или патриархов: Римского на Западе, Константинопольского, Антиохийского, Иерусалимского и Александрийского - на Востоке. Поскольку Константинополь был восточной столицей империи, соответствующая патриархия считалась второй после Рима, остальные же утратили значение после того, как в 7 в. ими овладели арабы. Таким образом, центрами средневекового христианства оказались Рим и Константинополь, однако их обряды, церковная политика и теологические взгляды постепенно все больше удалялись друг от друга. В 1054 папский легат предал анафеме патриарха Михаила Керулария и "его последователей", в ответ он получил анафемы собора, собравшегося в Константинополе. В 1089 императору Алексею I казалось, что схизма легко преодолима, но после 4-го крестового похода в 1204 расхождения между Римом и Константинополем обозначились настолько явственно, что уже ничто не могло заставить греческую церковь и греческий народ отказаться от раскола.
Духовенство. Духовным главой Византийской церкви являлся патриарх Константинопольский. Решающий голос в его назначении был за императором, но патриархи далеко не всегда оказывались марионетками императорской власти. Иногда патриархи могли откровенно критиковать действия императоров. Так, патриарх Полиевкт отказался короновать императора Иоанна I Цимисхия до тех пор, пока тот не откажется от женитьбы на вдове убитого им соперника, императрице Феофано. Патриарх возглавлял иерархическую структуру белого духовенства, куда входили митрополиты и епископы, стоявшие во главе провинций и епархий, "автокефальные" архиепископы, не имевшие в своем подчинении епископов, священники, дьяконы и чтецы, специальные соборные служители, такие, как хранители архивов и казны, а также регенты, отвечавшие за церковную музыку.
Монашество. Неотъемлемой частью византийского общества являлось монашество. Возникнув в Египте в начале 4 в., монашеское движение на протяжении многих поколений воспламеняло воображение христиан. В организационном отношении оно принимало разные формы, причем у православных они были более гибкими, чем у католиков. Двумя основными его видами были общежительное ("киновитное") монашество и отшельничество. Избравшие общежительное монашество проживали в монастырях под руководством настоятелей. Их основными задачами были созерцание и совершение литургии. Помимо монашеских общин существовали объединения, называвшиеся лаврами, образ жизни в которых представлял собой промежуточную ступень между киновиями и отшельничеством: монахи здесь собирались вместе, как правило, только по субботам и воскресеньям для совершения службы и духовного общения. Отшельники налагали на себя различного рода обеты. Некоторые из них, называемые стилитами, жили на столбах, другие, дендриты - на деревьях. Одним из многочисленных центров как отшельничества, так и монастырей была Каппадокия в Малой Азии. Монахи обитали в кельях, вырубленных в скалах, называемых конусами. Целью отшельников было уединение, но они никогда не отказывали в помощи страждущим. И чем более святым считался человек, тем больше крестьян обращалось к нему за помощью по всем вопросам повседневной жизни. В случае необходимости помощь у монахов получали и богатые и бедные. В монастыри удалялись овдовевшие императрицы, а также сомнительные в политическом отношении лица; бедные могли рассчитывать там на бесплатные похороны; сирот и старцев монахи окружали заботой в специальных домах; больных выхаживали в монастырских больницах; даже в беднейшей крестьянской хижине монахи оказывали нуждающимся дружескую поддержку и давали им советы.
Богословские споры. Византийцы унаследовали от древних греков их любовь к дискуссиям, что в Средние века обычно находило выражение в спорах по вопросам богословия. Эта склонность к спорам привела к распространению ересей, сопровождавших всю историю Византии. На заре империи ариане отрицали божественную природу Иисуса Христа; несториане считали, что божественная и человеческая природа существовали в нем раздельно и порознь, никогда полностью не сливаясь в одной личности воплотившегося Христа; монофизиты придерживались мнения, что Иисусу Христу присуща только одна природа - божественная. Арианство стало утрачивать свои позиции на Востоке после 4 в., но искоренить несторианство и монофизитство никогда полностью не удавалось. Эти течения процветали в юго-восточных провинциях - Сирии, Палестине и Египте. Раскольнические секты сохранились и при правлении мусульман, после того, как эти византийские провинции были завоеваны арабами. В 8-9 вв. иконоборцы выступили против почитания изображений Христа и святых; их учение длительное время было официальным учением восточной церкви, которое разделяли императоры и патриархи. Наибольшее беспокойство вызывали дуалистические ереси, считавшие, что лишь духовный мир является царством Божьим, а материальный мир - результат деятельности низшего дьявольского духа. Поводом для последнего крупного богословского спора стало учение об исихазме, которое раскололо православную церковь в 14 в. Речь здесь шла о способе, каким человек мог познать Бога еще при жизни.
Церковные соборы. Все Вселенские соборы в период до разделения церквей в 1054 проводились в крупнейших византийских городах - Константинополе, Никее, Халкидоне и Эфесе, что свидетельствовало как о важной роли восточной церкви, так и о широком распространении на Востоке еретических учений. 1-й Вселенский собор был созван Константином Великим в Никее в 325. Тем самым была создана традиция, в соответствии с которой император нес ответственность за сохранение чистоты вероучения. Эти соборы представляли собой по преимуществу церковные собрания епископов, которые несли ответственность за разработку правил, касающихся вероучения и церковной дисциплины.
Миссионерская деятельность. Восточная церковь отдавала миссионерству не меньше сил, чем римская. Византийцы обратили в христианство южных славян и Русь, они же начали его распространение среди венгров и великоморавских славян. Следы влияния византийских христиан можно найти в Чехии и Венгрии, несомненна их огромная роль на Балканах и в России. Начиная с 9 в. болгары и другие балканские народы тесно соприкасались как с византийской церковью, так и с цивилизацией империи, поскольку церковь и государство, миссионеры и дипломаты действовали рука об руку. Православная церковь Киевской Руси находилась в непосредственном подчинении у патриарха Константинопольского. Византийская империя пала, но ее церковь выжила. По мере того как Средневековье подходило к концу, церковь у греков и балканских славян приобретала все больший авторитет и не была сломлена даже господством турок.

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ ВИЗАНТИИ
Разнообразие внутри империи. Многообразное по этническому составу население Византийской империи было объединено принадлежностью к империи и христианству, а также до некоторой степени находились под влиянием эллинистических традиций. Армяне, греки, славяне имели свои собственные языковые и культурные традиции. Однако греческий язык всегда оставался основным литературным и государственным языком империи, и свободное владение им непременно требовалось от честолюбивого ученого или политика. В стране отсутствовала расовая или социальная дискриминация. Среди византийских императоров были иллирийцы, армяне, тюрки, фригийцы и славяне.
Константинополь. Центром и средоточием всей жизни империи была ее столица. Город был идеально расположен в месте пересечения двух великих торговых путей: сухопутного между Европой и Юго-Западной Азией и морского между Черным и Средиземным морями. Морской путь вел из Черного в Эгейское море через узкий пролив Босфор (Боспор), затем через небольшое, стиснутое сушей Мраморное море и, наконец, еще один пролив - Дарданеллы. Непосредственно перед выходом из Босфора в Мраморное море в берег глубоко вдается узкий серповидный залив, носящий название Золотой Рог. Это была великолепная естественная гавань, защищавшая суда от опасных встречных течений в проливе. Константинополь был возведен на треугольном мысу между Золотым Рогом и Мраморным морем. С двух сторон город был защищен водой, а с запада, со стороны суши, - прочными стенами. В 50 км западнее проходила еще одна полоса укреплений, известная как Большая стена. Величественная резиденция императорской власти являлась также торговым центром для купцов всех мыслимых национальностей. Более привилегированные имели собственные кварталы и даже свои церкви. Такая же привилегия была дана англосаксонской императорской гвардии, которой в конце 11 в. принадлежала небольшая латинская церковь св. Николая, а также мусульманским путешественникам, купцам и послам, имевшим в Константинополе собственную мечеть. Жилые и торговые кварталы в основном примыкали к Золотому Рогу. Здесь, а также по обе стороны прекрасного, покрытого лесом, крутого склона, возвышавшегося над Босфором, выросли жилые кварталы и были возведены монастыри и часовни. Город рос, но сердцем империи по-прежнему оставался треугольник, на котором первоначально возник город Константина и Юстиниана. Здесь располагался комплекс императорских зданий, известный как Большой дворец, а рядом с ним храм св. Софии (Айя-София) и церкви св. Ирины и св. Сергия и Вакха. Поблизости находились ипподром и здание сената. Отсюда Меса (Средняя улица), главная улица, вела в западную и юго-западную части города.
Византийская торговля. Во многих городах Византийской империи процветала торговля, например в Салониках (Греция), Эфесе и Трапезунде (Малая Азия) или Херсонесе (Крым). Некоторые города имели свою специализацию. Коринф и Фивы, а также сам Константинополь славились производством шелка. Как и в Западной Европе, торговцы и ремесленники были организованы в гильдии. Хорошее представление о торговле в Константинополе дает составленная в 10 в. Книга эпарха, содержащая перечень правил для ремесленников и торговцев как товарами повседневного потребления, такими, как свечи, хлеб или рыба, так и предметами роскоши. Некоторые предметы роскоши, например лучшие шелка и парча, не могли экспортироваться. Они были предназначены только для императорского двора и могли вывозиться за границу лишь в качестве императорских даров, например королям или халифам. Ввоз товаров мог производиться только в соответствии с определенными соглашениями. Ряд торговых договоров был заключен с дружественными народами, в частности с восточными славянами, создавшими в 9 в. собственное государство. По великим русским рекам восточные славяне спускались на юг, в Византию, где находили готовые рынки сбыта для своих товаров, главным образом мехов, воска, меда и рабов. Ведущая роль Византии в международной торговле основывалась на доходах от портового обслуживания. Однако в 11 в. наметился экономический кризис. Золотой солид (известный на Западе как "безант", денежная единица Византии) стал обесцениваться. В византийской торговле началось засилье итальянцев, в частности венецианцев и генуэзцев, добившихся таких чрезмерных торговых привилегий, что была серьезно истощена имперская казна, которая лишилась контроля над большей частью таможенных сборов. Даже торговые пути стали обходить Константинополь стороной. В конце Средних веков восточное Средиземноморье процветало, но все богатства находились отнюдь не в руках императоров.
Сельское хозяйство. Еще большее значение, чем таможенные сборы и торговля ремесленными изделиями, имело сельское хозяйство. Одним из главных источников получения доходов в государстве был земельный налог: им облагались как крупные землевладения, так и сельскохозяйственные общины. Страх перед сборщиками налогов преследовал мелких землевладельцев, которые легко могли разориться из-за плохого урожая или потери нескольких голов скота. Если крестьянин бросал землю и убегал, причитавшаяся с него доля налога, как правило, взималась с его соседей. Многие мелкие землевладельцы предпочитали становиться зависимыми арендаторами у крупных помещиков. Попытки центральной власти переломить эту тенденцию не имели особого успеха, и к концу Средних веков сельскохозяйственные ресурсы были сосредоточены в руках крупных помещиков или находились в собственности больших монастырей.

У нас в России новая национальная идея. Забыт Петр, насильно тащивший Россию в Европу. Забыты коммунисты, строившие самый передовой индустриальный строй. Мы, Россия, больше не презренная загнивающая Европа. Мы — наследники духовно богатой Византии. В Москве с помпой проходит державно-духовная конференция «Москва — Третий Рим», духовник Путина показывает по телеканалу «Россия» фильм «Византия: гибель империи» (о том, что еще 1000 лет назад проклятый Запад злоумышлял против оплота духовности), и президент Владимир Путин заявляет в послании сенату о «сакральном значении» Корсуни, в которой, как известно, его тезка перенял сакральность и духовность Константинополя путем разграбления города и изнасилования дочки правителя на глазах ее родителей.

У меня вопрос: мы правда хотим быть похожими на Византию?

Тогда, если можно, на что именно?

Потому что страны «Византия» никогда не существовало. Страна, которая существовала, называлась Римская империя, или империя ромеев. «Византией» ее обозвали враги, и само это название есть наглое переписывание прошлого, предпринятое пропагандистами Карла Великого и папы Льва III. Та самая «фальсификация истории», которая, действительно, в истории случается.

На причинах и следствиях этой фальсификации следует остановиться подробней — это важно.

Нет Византийской империи. Есть Империя

В конце античности слово «империя» было именем собственным. Это было не обозначение способа правления (никаких персидских, китайских и пр. «империй» тогда не было), империя была одна — Римская, она же единственная, как осетрина бывает одной свежести.

Таковой она и оставалась в глазах Константинополя — и в этом смысле показательно, что историки путаются в дате возникновения «Византии». Это уникальный случай, когда государство вроде бы есть, а когда оно образовалось, неясно.

Так, выдающийся немецкий византинист Георгий Острогорский возводил начало «Византии» к реформам Диоклетиана, последовавшим за кризисом римской императорской власти в III столетии. «Во всех самых главных чертах установления Диоклетиана и Константина доминировали в ранневизантийский период», — пишет Острогорский. При этом, разумеется, Диоклетиан правил Римской, а не «византийской» империей.

Другие историки, например лорд Джон Норвич, считают датой возникновения «Византии» 330 год, когда Константин Великий перенес столицу империи в заново отстроенный им Константинополь. Однако перенесение столицы не является основанием империи. К примеру, в 402 году столицей Западной Римской империи стала Равенна — значит ли это, что с 402 года существовала Равеннская империя?

Еще одна популярная дата — 395 год, когда император Феодосий разделил империю между своими сыновьями Аркадием и Гонорием. Но традиция соправления двух и даже больше императоров опять-таки восходит к Диоклетиану. На троне в Константинополе и потом не раз сидели два и больше императора: императоров могло быть много, но империя всегда была одна.

То же самое — 476 год, который спустя тысячелетие был провозглашен концом Западной Римской империи. В этот год германец Одоакр не просто сместил императора Запада Ромула Августула, но и упразднил сам титул, отправив императорские инсигнии в Константинополь.

На это событие никто не обратил внимания, потому что оно ничего не значило. Во-первых, западные императоры в то время представляли собой длинную череду марионеток в руках варварских сегунов. Во-вторых, никакой империи Одоакр не упразднял: напротив, в обмен на инсигнии он испросил себе в Константинополе титул патрикия, потому что если своими варварами он управлял как военный вождь, то местным населением он мог управлять только как римский чиновник.

Тем более что правил Одоакр недолго: вскоре император заключил союз с королем готов Теодорихом, и тот захватил Рим. Теодорих столкнулся с той же проблемой, что и Одоакр. Титул «король» в то время был скорее военным званием, как «главнокомандующий». Можно быть главнокомандующим армией, но нельзя быть «главнокомандующим Москвы». Управляя готами как король, Теодорих де-юре управлял местным населением как наместник императора, и на монетах Теодориха чеканилась голова императора Зенона.

Римская империя по понятным причинам тяжело переживала де-факто потерю Рима, и в 536 году император Юстиниан уничтожил королевство готов и вернул Рим в состав империи. Этот римский император, кодифицировавший римское право в знаменитом Юстиниановом кодексе, точно был не в курсе, что, оказывается, он правит какой-то Византией, тем более что управлял он империей на латинском языке. На греческий язык империя перешла только в VII веке, при императоре Ираклии.

Полное господство Константинополя над Италией было недолгим: спустя 30 лет в Италию хлынули лангобарды, однако империя сохранила контроль над доброй половиной территории, включая Равенну, Калабрию, Кампанию, Лигурию и Сицилию. Под контролем императора находился и Рим: в 653 году император арестовал папу римского Мартина I, а в 662 году император Констант на пять лет даже перенес столицу из Константинополя снова на Запад.

Все это время ни императоры ромеев, ни варвары, захватившие западные провинции, не сомневались, что Римская империя существует по-прежнему; что империя — это имя собственное, и империя может быть только одна, и если варвары чеканили монету (что они делали редко), то они чеканили ее от имени империи, а если убивали предшественника (что они делали куда чаще, чем чеканили монету), то они посылали к императору в Константинополь за титулом патрикия, управляя местным неварварским населением в качестве полномочных представителей империи.

Ситуация изменилась только в 800 году, когда Карл Великий искал юридический способ оформления своей власти над гигантским конгломератом завоеванных им земель. В империи ромеев в это время на троне сидела императрица Ирина, что, с точки зрения франков, было незаконно: imperium femininum absurdum est. И тогда Карл Великий короновал себя как Римский император, объявив, что империя перешла от ромеев к франкам, — к изумлению и возмущению самой империи.

Это примерно, как если бы Путин объявил себя президентом США на том основании, что выборы в США показались ему незаконными, а стало быть, империум над США перешел от Обамы к Путину, а чтобы как-то отличить новые США от прежних, старые США повелел своим юристам именовать «Вашингтонией».

Чуть раньше коронации Карла на свет явилась фантастическая подделка под названием «Константинов дар», которая — на испорченной латыни с использованием феодальной терминологии — сообщала, что император Константин, излечившись от проказы, еще в IV веке передал папе римскому светскую власть и над Римом, и над всей западной империей: обстоятельство, как мы видим, совершенно неизвестное ни Одоакру, ни Теодориху, ни Юстиниану.

Итак, это важно: «Византия» не образовалась ни в 330-м, ни в 395-м, ни в 476 году. Она образовалась в 800 году в умах пропагандистов Карла Великого, и это название было такой же наглой фальсификацией истории, как заведомо подложный Константинов дар. Именно поэтому Гиббон в своей великой «Истории упадка и падения Римской империи» писал историю всех римских земель, включая средневековый Рим и Константинополь.

В Константинополе никогда, до самого последнего дня, ни на секунду не забывали, что императоров может быть много, но империя может быть только одна. В 968-м посол Оттона, Лиутпранд, был в бешенстве оттого, что его сюзерена именовали «рексом», королем, и еще в 1166 году Мануил Комнин надеялся восстановить единство империи через папу Александра, который должен был провозгласить его единым императором.

Несомненно, что на протяжении столетий характер Римской империи менялся. Но то же самое можно сказать о любом государстве. Англия времен Вильгельма Завоевателя — совершенно не то же, что Англия времен Генриха VIII. Тем не менее мы называем это государство «Англией», потому что существует непрерывная историческая преемственность, плавная функция, показывающая, каким образом государство из точки А попало в точку Б. Точно то же и Римская империя: существует непрерывная историческая преемственность, показывающая, как империя Диоклетиана превратилась в империю Михаила Палеолога.

А теперь, собственно, самый главный вопрос. Почему «Византия» является общепринятым термином в Европе, понятно. Это бранная кличка, придуманная франками.

Но нашим-то с чего по-фрейдовски объявлять себя преемниками не Цезаря и Августа, а обгрызанной «Византии»?

Ответ, с моей точки зрения, очень прост. «Византия» сама по себе выглядит респектабельным государством. Получается, что некая «Западная Римская империя» рухнула под ударами варваров, а вот Восточная, «Византия», просуществовала еще худо-бедно тысячу лет. Если же понимать, что православное государство с центром в Константинополе являлось полноправной и единственной Римской империй, то тогда происходит ровно по Гиббону: гниение и сокращение империи, потеря провинций одной за другой, превращение великой языческой культуры в агонизирующее государство, управляемое тиранами, попами и евнухами.

Бесплодность Византии

Что в этом государстве самое поразительное? То, что, имея непрерывную историческую преемственность от греков и римлян, разговаривая на том же языке, на котором писали Платон и Аристотель, пользуясь великолепным наследием римского права, являясь прямым продолжением Римской империи, — оно не создало, по большому счету, ни-че-го.

Европа имела оправдание: в VI—VII веках она погрузилась в самое дикое варварство, но причиной этого были варварские завоевания. Империя ромеев им не подвергалась. Она была преемницей двух самых великих цивилизаций античности, но если Эратосфен знал, что Земля — шар, и знал диаметр этого шара, то на карте Косьмы Индикоплова Земля изображена в качестве прямоугольника с раем вверху.

Мы до сих пор читаем «Речные заводи», написанные в Китае в XIV веке. Мы до сих пор читаем «Хейке-моногатари», чье действие происходит в XII веке. Мы читаем «Беовульфа» и «Песнь о Нибелунгах», Вольфрама фон Эшенбаха и Григория Турского, мы до сих пор читаем Геродота, Платона и Аристотеля, писавших на том же языке, на котором говорила империя ромеев за тысячу лет до ее оформления.

Но из византийского наследия, если ты не специалист, читать нечего. Ни великих романов, ни великих поэтов, ни великих историков. Если уж и пишет в Византии кто-то, то это кто-то ужасно высокопоставленный, а еще лучше особа царствующего дома: Анна Комнина или, в крайнем случае, Михаил Пселл. Всем остальным страшно свое суждение иметь.

Вдумайтесь: несколько сот лет просуществовала цивилизация, бывшая преемницей двух самых развитых цивилизаций античности, — и не оставила после себя ни-че-го, кроме архитектуры — книги для неграмотных, да житий святых, да бесплодных религиозных споров.

Заставка фильма «Гибель империи. Византийский урок» отца Тихона (Шевкунова), показанного на российском ТВ

Это чудовищное падение интеллекта общества, суммы знаний, философии, человеческого достоинства произошло не в результате завоевания, мора или экологической катастрофы. Оно произошло в результате внутренних причин, список которых читается как рецепт для идеальной катастрофы: рецепт того, чего никогда и ни при каких условиях нельзя делать государству.

Нелегитимность

Во-первых, империя ромеев так никогда и не выработала механизм легитимной смены власти.

Константин Великий казнил своих племянников — Лициниана и Криспа; затем он убил жену. Власть над империей он оставил трем своим сыновьям: Константину, Констанцию и Константу. Первым актом новых цезарей было убийство двоих своих сводных дядьев вместе с их тремя сыновьями. Затем убили обоих зятьев Константина. Затем один из братьев, Констант, убил другого, Константина, затем Константа убил узурпатор Магненций; затем оставшийся в живых Констанций убил Магненция.

Император Юстин, преемник Юстиниана, был сумасшедший. Его жена Софья убедила его назначить своим преемником любовника Софьи Тиберия. Едва став императором, Тиберий упрятал Софью за решетку. Своим преемником Тиберий назначил Маврикия, женив его на своей дочери. Императора Маврикия казнил Фока, казнив перед тем на его глазах его четверых сыновей; заодно казнили всех, кого можно было считать верными императору. Фоку казнил Ираклий; после его смерти вдова Ираклия, его племянница Мартина, первым делом отправила на тот свет старшего сына Ираклия, намереваясь обеспечить престол своему сыну Ираклиону. Не помогло: Мартине отрезали язык, Ираклиону — нос.

Нового императора, Константа, угрохали мыльницей в Сиракузах. Его внуку, Юстиниану II, выпало бороться с арабским нашествием. Сделал он это оригинальным образом: после того как около 20 тысяч славянских солдат, раздавленных налогами империи, перешли на сторону арабов, Юстиниан приказал вырезать в Вифинии все остальное славянское население. Юстиниан был свергнут Леонтием, Леонтий — Тиберием. В связи с известным смягчением нравов Леонтий не казнил Юстиниана, а только отрезал ему нос — считалось, что без носа император править не может. Юстиниан опроверг этот странный предрассудок, вернувшись на трон и казнив все и вся. Брата Тиберия, Ираклия, лучшего полководца империи, развесили с его офицерами вдоль константинопольских стен; в Равенне высокопоставленных чиновников собрали на пир в честь императора и перебили к чертовой матери; в Херсонесе семерых знатнейших граждан зажарили заживо. После смерти Юстиниана его преемник, шестилетний мальчик Тиберий, бросился искать убежища в церкви: он держался одной рукой за алтарь, а другой держал частицу Креста Господня, когда его зарезали, как овцу.

Эта взаимная резня продолжалась до самого последнего момента существования империи, лишая любую власть легитимности и делая, между прочим, почти невозможными браки с западными царствующими домами, потому что каждый узурпатор был обыкновенно либо уже женат, либо спешил жениться на дочери, сестре или матери зарезанного им императора, чтобы придать себе хоть какую-то видимость законного правления.

Штурм Константинополя войсками Мехмеда II.

Людям, поверхностно знающим историю, может показаться, что подобная кровавая чехарда в Средневековье была свойственна любым странам. Отнюдь. Франки и норманны уже к XI веку быстро выработали на удивление четкие механизмы легитимности власти, приводившие к тому, что смещение, например, с трона английского короля было ЧП, произошедшее вследствие консенсуса знати и крайней неспособности вышеозначенного короля к правлению.

Вот простой пример: сколько английских королей, будучи несовершеннолетними, потеряли престол? Ответ: один (Эдуард V). А сколько византийских несовершеннолетних императоров потеряли престол? Ответ: все. Полуисключениями можно назвать Константина Багрянородного (сохранившего жизнь и пустой титул потому, что узурпатор Роман Лакапин правил от его имени и выдал за него свою дочь) и Иоанна V Палеолога (регент которого, Иоанн Кантакузин, все-таки в конце концов вынужден был поднять мятеж и провозгласить себя соимператором).

Если франки и норманны постепенно отработали четкий механизм наследования, то в империи ромеев на трон всегда мог взойти кто угодно, причем очень часто трон передавала не армия (тогда получался хотя бы император, умеющий воевать), но и обезумевшая константинопольская чернь, соединявшая самую дикую фанатичность с полным отсутствием какого-либо кругозора и предвидения. Так произошло при воцарении Андроника Комнина (1182), когда чернь перерезала всех латинян в Константинополе, что, впрочем, не помешало той же черни ровно через три года подвесить свергнутого императора за ноги и вылить ему на голову ведро кипятку.

Нам хочется подражать?

Отсутствие работоспособной бюрократии

Хроническое отсутствие легитимности работало в обе стороны. Оно позволяло любому проходимцу (вплоть до неграмотного собутыльника императора вроде Василия I) занять престол. Но оно же побуждало императора опасаться любого соперника, периодически приводя к тотальной резне и не позволяя выстроить то, в чем нуждается любое государство: устойчивый свод правил и механизм управления.

Такой свод правил существовал в Китае, его можно выразить двумя словами: система экзаменов. Меритократическая система, при которой чиновники знали, в чем состоит их долг. Это понятие долга не раз и не два побуждало китайских чиновников подавать доклады о коррупции и злоупотреблениях (за которые им рубили головы), и да, сын первого министра легко делал карьеру, но он при этом и образование соответствующее получал, а если уровень его образования и порядочности не соответствовал занимаемой должности, это воспринималось как отклонение от нормы.

Англия тоже создала подобную систему, ее можно выразить в двух словах: честь аристократа. Плантагенеты правили Англией в сложном симбиозе с военной аристократией и парламентом, и феодальная Европа подарила современному миру одно из его главных наследий: понятие чести человека, его внутреннего достоинства (честь эта первоначально была честью аристократа), отличное от его должности, состояния и степени милости к нему правителя.

Империя ромеев не выработала никаких правил. Ее аристократия была раболепна, спесива и ограниченна. Она разучилась греческой и римской культуре, и так не научилась франкской и норманнской войне. Не будучи в состоянии построить, из страха узурпации, нормальный государственный аппарат, императоры опирались на тех, кто не представлял сиюминутной угрозы власти: то есть прежде всего на евнухов и на церковь, что и привело к господству той самой знаменитой византийской «духовности», о которой чуть ниже.

Квазисоциализм

Несмотря на отсутствие нормального государственного аппарата, империя страдала от сильнейшей зарегулированности, истоки которой опять-таки восходили к эпохе домината и эдикту Диоклетиана «О справедливых ценах». Достаточно сказать, что производство шелка в империи было государственной монополией.

Катастрофическая зарегулированность экономики в сочетании с неэффективным госаппаратом рождала то, что всегда рождается в таких случаях: чудовищную коррупцию, причем в размерах, имевших геополитические последствия и угрожавших самому существованию империи. Так, решение императора Льва VI передать монополию на торговлю с болгарами отцу своей любовницы Стилиану Заутце кончилось унизительным поражением в войне с болгарами и выплатой им тяжелой дани.

Существовала единственная область, в которой антирыночное регулирование не действовало: по несчастному стечению обстоятельств, это была ровно та самая область, в которой оно было необходимо. Само существование империи зависело от существования класса мелких свободных земледельцев, владеющих участками в обмен на военную службу, и именно этот класс исчезал за счет поглощения их земель динатами («сильными»). Самые выдающиеся из императоров, например Роман Лакапин, понимали проблему и пытались с ней бороться: но это было невозможно, потому что чиновниками, ответственными за возвращение незаконно отчужденных земель, как раз и были сами динаты.

Духовность

Про это-то замечательное государство — со всеми его императорами, режущими друг друга, со Стилианом Заутцей, с евнухами и тиранами, с динатами, отжимающими земли у рядовых крестьян, — нам говорят, что оно было очень «духовно».

О да. Духовности было хоть ложкой жуй, если под ней подразумевать стремление императоров и черни резать еретиков, вместо того чтобы бороться с врагами, угрожающими самому существованию империи.

Накануне возникновения ислама империя чрезвычайно удачно принялась искоренять монофизитов, в результате чего при появлении арабов те массово переходили на их сторону. В 850-х императрица Феодора развязала преследование павликиан: 100 тысяч человек убили, остальные перешли на сторону халифата. Император Алексей Комнин, вместо того чтобы возглавить Крестовый поход, который мог бы вернуть империи земли, без которых она не могла выжить, нашел себе более духовное занятие: он занялся истреблением богомилов и все тех же павликиан, то есть налоговой базы империи.

Духовный Михаил Рангаве тратил огромные суммы на монастыри, в то время как армия бунтовала без денег, а авары вырезали его подданных тысячами. Иконоборец Константин V Копроним удачно сочетал религиозный фанатизм с неистребимым пристрастием к хорошеньким и накрашенным юношам.

«Духовность» была призвана заменить вакуум, возникающий в связи с хронической нелегитимностью власти и хронической недееспосбностью госаппарата. Раздрай между монофизитами, монофелитами, иконоборцами и пр., гигантские богатства, отданные монастырям, категорическое нежелание церкви делиться ими даже в условиях вражеского вторжения, геноцид собственных подданных по религиозному признаку — вся эта «духовность», в условиях тяжелейшей военной обстановки, и предопределила крах империи.

Духовные византийцы умудрились забыть, что Земля — это шар, зато в 1182 году обезумевшая толпа, в очередном приступе взыскующая духовности, вырезала в Константинополе всех латинян: младенцев, крошечных девочек, дряхлых стариков.

Мы этому хотим подражать?

Крах

И, наконец, самое последнее, самое бросающееся в глаза обстоятельство относительно объекта восторженного нашего подражания.

Империя ромеев — исчезла.

Это поразительный, почти небывалый случай исчезновения государства, которое было расположено не где-то там, на задворках, а посередине мира, в живом контакте со всеми существующими культурами. От всех них оно могло заимствовать, от всех них оно могло учиться — и не заимствовало, и не училось ничему, а только утрачивало.

Античной Греции нет уже две тысячи лет, но мы до сих пор, изобретая проводную связь на расстоянии, называем ее «теле-фон», изобретая аппараты тяжелее воздуха, сочиняем «аэро-дром». Мы помним мифы про Персея и Геракла, мы помним истории Гая Юлия Цезаря и Калигулы, не надо быть англичанином, чтобы помнить о Вильгельме Завоевателе, и американцем, чтобы знать о Джордже Вашингтоне. В последние десятилетия наш кругозор расширился: во всех книжных магазинах на Западе продается по три перевода «Искусства войны», и даже тот, кто не читал «Троецарствия», возможно, смотрел фильм Джона Ву «Битва при Красных Утесах».

Положа руку на сердце: кто из вас помнит имя хоть одного константинопольского императора после VI века? Положа руку на сердце: если вы помните имена Никифора Фоки или Василия Болгаробойца, то представляет ли для вас описание их жизни («Фока казнил Маврикия, Ираклий казнил Фоку») хоть долю того интереса, который представляет описание жизни Эдуарда III или Фридриха Барбароссы?

Империя ромеев исчезла: она с поразительной легкостью рухнула в 1204 году, когда очередной инфантильный тиран — сын свергнутого Исаака Ангела (Исаак убил Андроника, Алексей ослепил Исаака) — прибежал за помощью к крестоносцам и пообещал им деньги, которые не собирался платить, и окончательно — в 1453-м. Обычно так исчезали государства, изолированные надолго, столкнувшиеся с неведомым и летальным для них цивилизационным штаммом: так, например, пала под ударами 160 солдат Писарро империя инков.

Но чтобы государство, обильное, большое, старинное, находящееся в центре цивилизованного мира, теоретически способное заимствовать, оказалось настолько косным, тщеславным и закуклившимся, чтобы не научиться, хотя бы с военной точки зрения, ничему, чтобы не перенять преимущества тяжело вооруженного рыцаря, длинного лука, пушки, чтобы забыть даже собственный греческий огонь, — это случай, не имеющий аналогов в истории. Даже отставшие в технологии Китай и Япония не были завоеваны. Даже раздробленная Индия сопротивлялась европейцам несколько столетий.

Империя ромеев рухнула с концами — и в Лету. Уникальный пример деградации некогда свободной и процветающей цивилизации, не оставившей после себя ничего.

Неужели наши властители и вправду хотят, чтобы нас постигла судьба державы с центром в Константинополе?

Чтобы мы варились в собственном соку, презрительно отогнув губу и почитая себя пупом земли, пока мир вокруг неудержимо рвется вперед, чтобы мы считали доказательством собственного превосходства не высокие технологии, а механических, поющих при троне императора птичек?

Это ведь Фрейд в чистом виде. Что, желая подражать, наши правители желают подражать не Римской империи, а исчезнувшей, обюрократившейся, растерявшей престиж, знания и силу, не сумевшей отстоять даже право на самоназвание, — «Византии».

Высокая духовность империи ромеев, как известно, кончилась тем, что даже накануне гибели фанатичная толпа и заполнившее собой вакуум власти духовенство не хотели рассчитывать на помощь Запада. Лучше ислам, чем Запад, считали они.

И по духовности их им и воздалось.