Какие части света открыли финикийцы. Финикия и финикийские колонии

Дата: 24.10.2019

самая знаменитая колония финикийцев(в Северной Африке) в 8-6 веке.

Ответы:

Самая знаменитая колония финикийцев: Карфаген.

Карфаген. Самая известная колония финикийцев - Карфаген. Город основан на севере Африки в 9-8 веках до н. э. Можно добавить. Это интересно. Финикия - страна мореплавателей Покорители моря. Примерно четыре тысячи лет тому назад на восточном берегу Средиземного моря поселились племена, которые древние греки называли финикийцами, а их страну Финикией. Предполагают, что Финикия означает "пурпурная". Финикийцы добывали из морских моллюсков яркую краску - пурпур, которую использовали для окраски тканей. Пурпур считался цветом царей. За финикийцами закрепилась слава лучших мореплавателей Древнего мира. Они умели строить прочные корабли, которым были не страшны штормы и бури. В трюмах этих кораблей находились прикованные рабы-гребцы. Финикийские корабли плавали по всему Средиземному морю, выходили даже в Атлантический океан, достигая северных земель Европы и западных берегов Африки. Они первыми в мире совершили примерно в 600 году до н. э. морское путешествие вокруг всей Африки. Искусство мореплавания финикийцы использовали не только для добрых целей. Среди них были и морские разбойники, пираты, грабившие чужие корабли. Торговцы и строители городов. Финикийские купцы вели оживленную и очень выгодную торговлю по всему Средиземному морю. Вместе с торговцами богатели и финикийские города. У финикийцев брали в долг даже правители других государств. Финикийцы были кредиторами, уважаемыми в Древнем мире. Вместе с тем они не гнушались добывать богатства любыми средствами. Молва называла финикийцев корыстолюбцами и хитрецами, способными обманывать людей. Финикийцы были не только бесстрашными мореплавателями, удачливыми торговцами, но и прекрасными строителями городов. Их города Угарит, Тир, Сидон, Библ располагались на берегах Средиземного моря в местах, удобных для причала кораблей. Это были города-порты, имевшие хорошо оборудованные гавани и мощные укрепления. В них возводились великолепные храмы и дворцы. В финикийских городах жили искусные ремесленники. Они умели производить и окрашивать ткани. Окрашенные пурпуром ткани ценились особенно высоко. Ювелиры делали изящные украшения из золота, серебра и драгоценных камней, которые охотно покупали местные богачи и чужеземцы. Резчики создавали выразительные статуэтки и изделия из слоновой кости. Финикийские мастера изобрели прозрачное стекло, выплавляя его в специальных печах из смеси белого песка и соды. Из этого стекла выдувались сосуды для благовоний, вазы. Стеклянная масса использовалась при создании знаменитых финикийских масок. Такими масками накрывали лица покойников при погребении. Город Библ поддерживал торговые связи с Египтом. В этом городе греки покупали египетский материал для письма - папирус (по-гречески библос] . Отсюда произошло название священной книги христиан Библия, означающее "книги", а также слово "библиотека". В удобных для жизни местах, куда доходили их корабли, финикийцы основывали колонии. Колония - поселение, основанное на чужой территории. Самой известной колонией финикийцев стал Карфаген, основанный на севере Африки в 9-8 веках до н. э. выходцами из города Тир. Постепенно Карфаген превратился в богатейший город, ставший центром могущественного государства. Ему подчинялись не только другие финикийские города-колонии, но и некоторые народы, жившие в Африке и Испании. В начале 13-12 веке до н. э. на восточное побережье Средиземного моря стали нападать "народы моря". Они захватили земли южнее финикийских городов. Это были филистимляне. От названия этих народов произошло и название завоеванной ими страны - Палестина. Финикию с Палестиной связывали сложные отношения. Между ними случались и войны, и примирения, велись переговоры, торговля.

Что Финикия? Клочок земли. Россыпь песка. Груда скал. Словно тюрьма, из которой не вырваться. Почти со всех сторон света сюда приходили армии, чтобы разграбить несколько финикийских городов. Лишь одна дорога свободна от врагов — дорога на запад. Морская дорога. Она уходит вдаль, в бесконечность. По краям ее — на берегах и островах — много пустующих земель, где можно строить новые города, с прибытком торговать, не боясь ни египетского царя, ни ассирийского.

И когда у финикийцев появились быстролетные корабли, они отрядами и общинами, стали покидать родину и переселяться в заморские страны. Там они основывали свои колонии, поскольку их небольшая страна не могла прокормить их. Большинство финикийских колонистов выезжало из города Тира. Каждое новое бедствие, постигавшее родину, порождало новую волну эмиграции. По словам римского историка Квинта Курция Руфа, земледельцы Финикии, «измученные частыми землетрясениями... были вынуждены с оружием в руках искать для себя новых колоний на чужбине» — искать счастья за пределами родины.

Где бедствия, там и бедность. Где бедность, там неизбывная беда. От нее бегут хоть на край света. На рубеже I тысячелетия до нашей эры в Финикии усилилось имущественное неравенство. Обстановка внутри крошечных городов-государств обострилась. Ни один из них не был способен ни навести у себя порядок, ни объединить страну. Их правители — особенно цари Тира — могли лишь ослабить напряжение среди подданных. Они отправляли разоренных сограждан в заморские колонии, опасаясь их волнений, тем более что им приходилось страшиться и восстания рабов.

Время начала колонизации — XII век до нашей эры — отнюдь не случайно. В более ранний период почти вся морская торговля находилась в руках критян и микенских греков. После гибели микенского общества торговля между Востоком и Западом оказалась в руках финикийцев. В эпоху великого переселения «народов моря» их страна в основном избежала разрушения.

При таких благоприятных условиях финикийцы стали создавать торговые фактории и колонии на берегах Средиземного моря. Первые из них появились на Кипре в XII веке до нашей эры. В том же столетии, ориентировочно в 1101 году до нашей эры, возникла первая колония финикийцев в Северной Африке — город Утика, расположенный к северо-западу от современного города Туниса.

В XII — XI веках до нашей эры финикийцы обустраивали свои колонии вдоль всего побережья Средиземного моря: в Малой Азии, на Кипре и Родосе, в Греции и Египте, на Мальте и Сицилии. ФиникАйцы основали колонии в самых известных гаванях Средиземного моря: в Кадисе (Испания), Валетте (Мальта), Бизерте (Тунис), Кальяри (Сардиния), Палермо (Сицилия). Около 1100 года до нашей эры финикийские купцы поселились на Родосе. В это же время они обосновались на богатом золотом и железом Фасосе, на Фере, Кифере, Крите и Мелосе, а возможно, и во Фракии.

Крупнейшей колонией финикийцев и их же главным соперником в торговле стал город Карфаген в Северной Африке, основанный в IX веке до нашей эры. Со временем Карфаген начал доминировать в Западном Средиземноморье. Карфагеняне сами стали основывать колонии в Испании, Северной Африке и на атлантическом побережье Африки. Иногда это были укрепленные гавани, в которых торговали с местным населением; иногда — купеческие кварталы в местных городах.

Культурное влияние финикийцев (и карфагенян) в средиземноморских странах было очень велико. Жители стран, на побережье которых финикийцы создавали свои колонии, перенимали у них секреты ремесел. Финикийский язык превратился в «лингва франка» — международный язык купцов — во всем Средиземноморье. «Золотой век» Финикии еще долго бросал свой отсвет на все соседние и заморские страны.

Финикийцев часто сравнивают с греками. Обе страны были политически раздроблены и состояли из отдельных городов-государств; обе были морскими державами и колонизовали побережье Средиземного моря. Однако финикийская колонизация принципиально отличалась от греческой. Между Тиром и его колониями существовала неразрывная связь. Последние составили часть Тирской державы. Греческие же колонии были обычно независимы от метрополий.

Иначе финикийцы выбирали и место для поселения. Они не продвигались в глубь чужой для них страны, не стремились к территориальному завоеванию. Владевшие полоской земли на родине, они и на чужбине довольствовались таким же клочком суши. Они лишь возводили города на берегу бухт, удобных для их кораблей, укрепляли свои поселения и начинали торговать с туземцами. Так берега Средиземного моря покрылись финикийскими факториями.

А бескрайняя даль воды, все открывавшаяся перед ними, звала их вперед. Финикийцы не ограничились средиземноморским миром. Они вышли за Гибралтарский пролив и проложили морскую дорогу на север — к Британским островам. Плавали они и на юг — вдоль атлантического берега Африки, хотя здешнее море не нравилось им из-за сильных приливов и своего бурного нрава. Впервые в истории человечества финикийцы совершили плавание вокруг Африки, пройдя от Красного моря до Гибралтара. Они осмеливались заплывать даже в глубь Атлантического океана, удаляясь от его берегов. Известно, что финикийцы побывали на Азорских. и, очевидно, Канарских островах.

Возможно, что греки заимствовали именно у финикийцев идею океана, объемлющего шар земной. Ведь те плавали во «внешнее море» — в Атлантический океан, и им, наверное, казалось, что вся ойкумена окружена этим бескрайним «морем». «Думается, — развивал эту мысль Ю.Б. Циркин, — что плавания финикийцев и испано-финикийцев по океану, где они не могли найти ни противолежащего берега, ни конца, ни начала, и породили мысль о текущей в себя реке, за которой находится царство смерти». На ближнем берегу этой реки, на берегу Атлантического океана, финикийцы деловито обживались и обустраивали свои колонии.

Только вдумайтесь: жители ничтожно малой страны — пятнышка на берегу Средиземного моря — сумели покорить почти все его побережье и все его острова и с той же легкостью выбрались за его пределы. Жители пары скалистых островков снаряжали экспедиции, которым могли лишь завидовать их соседи, царившие над огромными странами. В крохотных, как скорлупки, судах они смело пускались в любую часть Средиземного моря и даже в Атлантический океан, а ведь в то время, когда они лишь отправлялись в плавание к побережью Испании или Ливии, Средиземное море было известно им и их современникам хуже, чем нам — поверхность Луны. Берега моря и его проливы населяли чудовища, воспетые Гомером, — все эти Циклопы, Сциллы, Харибды. Пускаясь в плавание, финикийцы не знали ни протяженности моря, ни его глубины, ни опасностей, ожидающих их. Они плыли вперед на удачу, положась на нее, как никто из современных им народов. И удача пришла к ним.

Конечно, и корабельщики со временем набирались опыта, и плыть они старались вдоль берега от одной базы к другой, да и немало лет прошло, пока, обживая незнакомые берега, они добрались до южной оконечности Испании, но ведь кто-то — решительный и рисковый — плыл этим маршрутом первый раз, кто-то отважился искать счастья на чужбине, не надеясь на помощь многочисленной армии! И кто-то платил за это по самому большому счету — жизнью. Мы не знаем в подробностях историю колонизации Средиземного моря, но можем предположить, что множество людей погибло в его волнах, прежде чем судоходство в его акватории (а она охватывает два с половиной миллиона квадратных километров) стало надежным.

Ради чего гибли эти люди? Ради голой наживы? Вряд ли финикийцы — этот талантливый во всех отношениях народ — пускались в путь, думая только о том, чтобы после нескольких лет отчаянных приключений и бедствий продать товар чуть выгоднее, чем их прямые конкуренты. Не только расчет гнал их вперед, но и самые разнородные чувства: любовь к странствиям, одолевавшая еще их предков — аравийских бедуинов, любопытство, жажда новизны, азарт, тяга к приключениям, авантюрам, рискованным опытам. Потомки степных номад превратились в морских кочевников. Когда же оказалось, что эти странствия с лихвой окупались, потому что в любой незнакомой стране можно было выгодно выменять золото или серебро, олово или медь, тогда и романтика понемногу уступила место коммерческому расчету.

В последние десятилетия не раз обсуждалась даже возможность плавания финикийцев в Америку. «Очень часто делались попытки доказать пребывание финикиян в Америке, — писал немецкий географ Ричард Хенниг. — Все эти сообщения оказались недостоверными». Например, в 1940 году некий Уолтер Стронг пытался уверить публику, что нашел «не более и не менее как 400 (!) камней с финикийскими письменами».

Конечно, какой-нибудь финикийский корабль, миновавший Гибралтар, мог быть — во время шторма или из-за поломки — отнесен далеко на запад и по случайности мог достичь Америки. Однако у археологов нет ни малейших доказательств того, что финикийцы совершали регулярные плавания к берегам Америки или поддерживали торговые отношения с индейцами. Никаких фактов, подтверждающих это, нет.

Опыт мореходства и развитая международная торговля создали все условия для расселения финикийцев по берегам Средиземного моря. Но толчком к началу активной колонизации послужили события, происходившие . В конце II тысячелетия до н. э. волны кочевников одна за одной двигались на запад из степей и пустынь Сирии и Аравии. Этот процесс привёл к постепенному вытеснению ханаанеев, близких по языку и культуре финикийцам, из внутренней Сирии и Палестины. Многие из них перебрались на побережье, где оставались независимыми ханаанские, т. е. финикийские, города. Единственным радикальным средством снятия демографического напряжения было переселение части «излишнего» населения.

Историки так описывают причины решения тирийцев основать Утику в Африке (это произошло между 1112 и 1101 гг. до н. э. - древние историки сами расходились во мнении о точной дате этого события). Вопрос об основании колонии встал из-за обилия в Тире жителей и необходимости высылки молодёжи, т. е. наиболее активных и беспокойных элементов городской общины. Однако найти место для нового города в непосредственной близости от самой Финикии было невозможно. В Палестине шла ожесточённая борьба между различными народами, а в Сирии всё больше укреплялись кочевники арамеи - финикийцев. Оставался один путь - на запад, через море. Тирийцы этот путь уже давно знали, и на нём они прочно удерживали монополию международной торговли. Так и было выбрано место для первой колонии Тира.

Конечно, в этой легенде не всё соответствует истине, прежде всего то, что Утика - не первая колония Финикии. Геродот говорит об основании храма Геракла, т. е. Мелькарта, на Фасосе и о разработке ими золотых рудников между Энирой и Кинирой ещё задолго до основания Утики. «Местом финикийского торжества» был, по Гомеру, и остров Лемнос. Их поселения, по мнению древнегреческого историка Диодора, существовали и на Родосе. На юге Эгеиды, по словам Стефана Византийского, они создали на острове Мелос одноимённый город.

После прочного обоснования в Эгейском море следующим пунктом финикийской колонизации стала Сицилия. Лингвисты считают семитскими, т. е. финикийскими, такие сицилийские названия местностей и населённых пунктов, как Тапс, Пахин, Тамариций, Макара, Мазарес. Все они расположены на восточном и южном берегах Сицилии, а не на западном, где финикийцы сконцентрировались позже. в восточной и южной частях острова найдены и археологами.

После Сицилии они достигли Испании и Африки. Испания и противолежащий берег Африки являлись самыми западными регионами финикийской колонизации. Главным центром здесь был Гадес, основанный после двух неудачных попыток. Вероятно, это объясняется сопротивлением местного населения, на что намекает и само название колонии - Гадир, т. е. «укрепление», «защищенное, огороженное место». Может, в промежутке между двумя попытками основания Гадеса финикийцы обосновались на африканском берег)". На несколько лет позже они основали Утику в центре североафриканского побережья, она и стала оплотом власти Тира во всём Западном Средиземноморье.

Новый этап финикийской колонизации охватывает IX-VII вв. до н. э., . Наибольший размах она приобретает во второй половине IX в. до н. э., когда тирийцы начинают заселять Сардинию и расширять своё присутствие в Африке, основав Карфаген и другие города. В VIII в. до н. э. финикийцы, вытесненные с юга и востока СИЦИЛИИ, концентрируются на её западе, обосновываются на Мелите (Мальте), создают новые поселения в Испании. В VII в. до н. э. ещё больше увеличивается территория финикийцев в Африке, Испании и на Сардинии; они занимают некоторые пункты побережья и острова даже западного, атлантического, берега Северной Африки.

С самого начала проникновения финикийцев на запад их основной целью был металл. На первых порах их мореходы отправлялись на поиски только золота и серебра, но затем их привлекли и металлы, необходимые для непосредственного производства: железо, свинец и олово. Ещё одной целью колонизации на новом этапе стало и приобретение земель - недаром «центр тяжести» колонизационной активности перемещается из Испании, богатой рудами, в среднюю часть Средиземноморского бассейна - на плодородную Сардинию и славившийся своими земельными богатствами тунисский выступ Африки. Сама колонизация приобретает гораздо больший размах, хотя по-прежнему единственной метрополией колоний остаётся Тир, прочно оберегавший свою монополию на западные земли. Теперь колонизацию уже нельзя назвать сугубо торговой. В колониях развиваются ремесло, земледелие и, разумеется, рыболовство. Это хорошо видно даже на примере испанских поселений, которые оказались в стороне от основных направлений колонизации. Здесь появляются города, небольшие посёлки с разнообразной экономикой, а также посёлки, специализирующиеся на какой то одной отрасли.

Важнейшим событием того периода было основание Карфагена. Принято считать, что город заложен в 814 г. до н. э., т. е. за 60 лет до основания Рима, главного своего соперника. Серж Лансель, специалист по истории Северной Африки античного периода, так оценивает этот факт: «Основание Карфагена в конце IX в. до н. э. на многие столетия определило направление политики и культуры в западной части Средиземноморского бассейна». Отныне Карфаген, а не метрополия - на западной окраине цивилизованного мира.

в Избранное в Избранном из Избранного 0

Доброго времени суток, коллеги. Сегодня я публикую совершенно нетипичный для меня пост. Почему нетипичный? Ранее я уже публиковал посты с альтернативами, недавно вот родились посты с "диванной анатиликой". А сегодня, по просьбам коллег, я решил начать публиковать статьи на историческую тему. "Жертвой" станет история Карфагена, которую необходимо изложить вкратце, но как можно более ясно. Для простоты понимания все сказание будет разделено на отдельные статьи, складывающиеся в цикл. Вопросы религии и культуры будут рассмотрены отдельно.

Вступление

Еще когда я задумывался над альтернативой про Карфаген, закрадывались у меня мысли о том, что потребуется найти или написать сжатую его историю самому. А то ведь как бывает – начинаешь альтернативить на какую-то не шибко популярную тему, народ не в курсе деталей, и в результате и сам путаешься в деталях, и люди постоянно спрашивают, или просто машут рукой, мол, ну его нафиг, зануду и лентяя эдакого. Но если опубликовать перед этим хотя бы сжатую реальную историю, то появляется шикарная отмазка и повод попричитать над жестокостью мира и невнимательностью коллег на сайте – ну как так, я старался, я писал, а вы не читали, а вот теперь спрашиваете (плаксивая интонация прилагается).

Ладно, без шуток. Краткая история Карфагена, если я собрался его альтернативить, весьма полезна и для меня, и для моих возможных читателей. Последние хотя бы будут представлять, где там альтернатива, а где нет, я же просто окончательно разберусь в общей последовательности действий (как показала практика – даже после 3 прочтений могу все не запомнить, а вот если написать эдакое подобие статьи на эту тему – все запоминается очень даже неплохо). Да и людям, которые вдруг заинтересуются вопросом, будет что почитать. В конце концов, вся виденная мною история Карфагена была или слишком уж краткой, или растянутой до объемов хорошей книги. Я же попытаюсь сжать все до необходимого минимума, опустив лишние детали, но в то же время снабдив читателя достаточной информацией для составления общей картины происходящих в то время событий.

В написании этого цикла статей я прежде всего буду руководствоваться собственными взглядами, сформировавшимися у меня при изучении истории Карфагена. При этом серьезных источников будет использовано два – «Карфаген должен быть разрушен» Ричарда Майлза, и все остальное, что я не запомнил в силу фрагментарности извлекаемой оттуда информации. Книгу, кстати, рекомендую всем желающим – она радует критическим взглядом на многие моменты официальной истории, хоть и не лишена собственных спорных моментов. По возможности я буду давать различные возможные варианты развития событий там, где их ход не совсем ясен, а также буду подвергать критике явные перегибы со стороны официальной истории, при этом ничуть не навязывая свое мнение кому-то. Как и всегда, статья эта является «диванной», т.е. имеет форму сугубо моего ИМХО и личных впечатлений касательно озвученного вопроса, и потому озвученные мною тезисы могут сильно отличаться от реальности или официальной истории.

Вместо пролога

Римский акведук в Тунисе

Если кто-то хоть однажды посещал с туристическими целями такую страну, как Тунис, то он, возможно, видел руины старого акведука, который часто называют просто – Римский акведук. И хотя отдельные его участки разрушены, впечатляющий его внешний вид завораживает. Не меньше впечатляют и его цифры – длина 132 километра (вероятно, самый длинный акведук в античном мире), высота пролетов до 20 метров, количество подаваемой воды в сутки – 32 миллиона литров, или 370 литров в секунду. Для ее хранения в городе были сооружены массивные цистерны, часть которых сохранилась по сей день. Этот акведук вполне можно было зачислять в чудеса света – настолько он был величествен. Постройка этого гигантского комплекса, судя по всему, была проведена быстрыми темпами и закончилась в середине V века до н.э… Стоп, что? V век до нашей эры? А разве Рим владел Тунисом в V веке до н.э.?

Цистерны, в которых собиралась вода, получаемая по акведуку

А вот здесь, господа, мы имеем типичный пример античной истории, которая еще и усугубляется фольк-хистори. Ведь это так сложно – рассказать, что акведук был построен карфагенянами для своего великого города, а римлянами лишь реставрировался! А если рассказать – то под сомнение ставится и популярный тезис о том, что карфагеняне были дикими варварами, и ничего великого сотворить не могли. Нет, лучше пускай его строят римляне! Собственно, этот пример достаточно ярко описывает отношение к истории Карфагена. Не лучше положение было и в античности – сначала греки, а затем и римляне всячески принижали достоинства этого великого города, выставляя его жителей как жадных, коварных и жестоких варваров, недостойных стоять в одном ряду с ними, великими. Появилось даже выражение «Пуническая верность» – т.е. ничем не сдерживаемое коварство, которое чаще было свойственно тем, кто стер пунийцев из истории. В результате большинство не знают про Карфаген почти ничего. Некоторые, возможно, вспомнят что-то про Дидону и Ганнибала, и лишь немногие историки с многолетним стажем работы смогут рассказать что-то об этом городе, не претендуя при этом на однозначную верность своей информации. Причина тому проста – иной истории Карфагена, кроме как написанной его разрушителями, мы не имеем. И все же кое-какое представление о ней составить мы можем, хоть это будет и не очень просто – придется критически относиться к любой информации на эту тему, так как Карфаген, вероятно, стал первой в истории жертвой пропаганды, униженный, оболганный и забытый «историей» ради интересов других.

Так с чего же она началась?

Финикия и Ассирия – история сложных отношений

Примерно так представляют себе себе ассирийскую армию художники и историки. Впрочем, коллега Молоток может найти здесь великое множество косяков, я в этом уверен.

Историю Карфагена начинается задолго до даты его основания. И связана она сразу с двумя народами – финикийцами и ассирийцами. Первые были довольно спорным народом: им приписывают необычайную жестокость, массовые жертвоприношения (в том числе детей) и прочие отличительные черты истинных варваров. Однако если приглядеться к их истории, то мы не видим за ними каких-то особых завоеваний – финикийцы были народом торговцев и путешественников. Они первые вышли в море, также именно они связали торговыми путями Египет, Грецию и остальные части Восточного Средиземноморья. Их владения на земле редко бывали большими, сосредотачиваясь вокруг городов-государств.

А вот ассирийцы были абсолютно другими. У них было много различных особенностей, но прежде всего это был народ-воин, а если точнее – народ-завоеватель. Вся история Ассирийской империи полна войн, сражений и жестокости – города сжигались, люди уничтожались или продавались в рабство. Говоря об ассирийцах, сразу в голову приходят сожженные посевы, сотни колесниц и одна большая неудержимая военная машина . Если ассирийская армия подходила к чьим-то землям, то их жителям приходилось совершать сомнительный выбор – покориться завоевателям или погибнуть от их рук.

Однако в случае с Финикией ассирийские цари изменили своей обычной практике жестко подчинять соседние народы своей воле, и оставили финикийским городам-государствам достаточную степень личной свободы. Причина крылась в том, что Финикия была куда ценнее для ассирийских царей независимой (точнее, полунезависимой), ибо Ассирия потребляла в огромных количествах серебро и прочие металлы и товары, но не обладала навыками мореходов, и только Финикия могла обеспечить одну из величайших империй того времени всем нужным, будучи землей врожденных моряков. Причем в интересах финикийцев было расширение своих рынков и увеличение количества товаров – иначе их независимость просто перестала бы цениться агрессивным восточным соседом, после чего последовало бы прямое завоевание. Нельзя сказать, что это не было выгодно самим финикийцам, однако именно ассирийский фактор подстегнул этот небольшой народ расширять свою сферу влияния дальше на запад. Собственно, так началась финикийская колонизация.

Финикийская колонизация

Примерно так выглядел античный Тир, расположенный на островке. Столь выгодное в оборонительном плане расположение не раз заставляло захватчиков вести многолетние осады. Быстро город пал лишь единожды – когда к его стенам подступил сам Александр Великий.

Катастрофа бронзового века мало сказалась на нем, как и на других финикийских городах, более того – на время удалось избавиться от ассирийцев, которые переживали серьезный упадок, и финикийцы на фоне всеобщей разрухи процветали. Развивалась не только торговля, но и собственное производство – в частности, предметов роскоши. Финикийские города стали первыми производителями пурпурного красителя, изготавливаемого из моллюсков – его цена получалась весьма высокой, как и востребованность знатью различных народов. Изготавливались и более простые и дешевые товары – от керамики до инструментов сельского хозяйства и оружия.

Финикия не существовала в едином виде и была представлена несколькими городами-государствами. Нас интересует конкретно один из них – Тир. Основанный в XXVIII веке до н.э. , этот город спустя полтора тысячелетия стал одним из крупнейших финикийских городов, ее торговым лидером и влиятельной метрополией. Правили Тиром цари, которые считались потомками бога Мелькарта, которого позднее начали приравнивать к греческому Геркулесу . После возникновения Иудейского царства начинается сближение Тира с ним, причем сотрудничество оказалось весьма продуктивным и выгодным. Тир даже купил у царя Соломона за 120 талантов 20 поселений вблизи города, которые еще более возвысили позиции тирян в Финикии. Его влияние было настолько значительным, что другой крупный финикийский город – Сидон – стал фактически ему подчиняться; в это же время идет активная колонизация далеких земель. Строятся как постоянные колонии, которые позднее вырастут в города, так и небольшие торговые посты и фактории, которые должны были служить сборочными или перевалочными пунктами для торговли. Число колоний финикийцев к тому времени уже было достаточно большим – так, первую колонию в Африке, Утику, основали еще около 1100 года до н.э. Дошло до того, что старый порт в Тире не справлялся с оборотом товаров, и пришлось значительно его расширять. К тому времени из упадка начал выходить Египет, который уже давно был важным торговым партнером города, что еще больше увеличило степень процветания Тира.

Само собой, подобные успехи и повсеместное богатство финикийцев начали постепенно вызывать зависть. Более того, их торговые успехи и фактическая монополия на морях «давили» инициативы прочих народов, что не могло не вызывать негативной реакции купцов. Таким образом, плохое отношение к «алчным торгашам-финикийцам» начало формироваться примерно в это же время, а в сознании прежде всего греков начинает составляться стереотипное представление об этом народе. Хотя надо заметить, что в это же время начинается греческая колонизация, и вопреки всему колонисты этих двух народов часто помогали друг другу. Причин тому было несколько – прежде всего, отсутствие национальных предрассудков в это время, а также тот простой факт, что греческих и финикийских колонистов в то время интересовали абсолютно различные ресурсы, что позволяло кое-как разделять сферы экономического влияния.

Но из упадка начала выходить и Ассирия. В IX веке до н.э. ассирийский царь Ашшурнасирпал II нанес «визит вежливости» в Финикию, и он означал одно – Тиру, как и прочим городам, придется возвращаться к старым занятиям и кормить агрессивную империю серебром и прочими товарами. Требовалось также предоставлять флот для войн – былая боязнь ассирийцев перед Великим Морем постепенно сходила на нет. Новый поворот судьбы Финикии сложился в начале VIII века до н.э. – Ассирия завоевала Северную Сирию, которая до того была главным партнером Тира по поставкам серебра. Требовалось срочно искать новые источники этого драгоценного металла, что опять подстегнуло экспансию финикийцев на запад – отныне торговые успехи и выживание города были тесно связаны. Новый источник драгоценных металлов был найден на юге Испании, в земле, носившей общее название Тартесс . В этом регионе начинают основываться новые колонии финикийцев, главной из которых стал Гадир (современный Кадис). Значительное удаление колоний от метрополии вызывало высокую степень независимости местных городов, однако они продолжали признавать верховенство Тира. Во многом этому помогал культ Мелькарта, главнейший как и в Тире, так и в Гадире – ведь цари Тира являлись его наследниками, и поклонение Мелькарту приравнивалось к службе им.

В результате этого по Средиземноморью протянулись нити финикийских торговых путей. Учитывая технический уровень кораблей того времени, требовалось построить также множество новых факторий и перевалочных пунктов, где можно было бы перенаправлять потоки товаров в нужные регионы. Исключительно выгодными в этом плане выглядели западная Сицилия и север Африки, точнее та ее часть, которая ныне называется Тунисом.

Основание Карфагена и судьба финикийских колоний

Куда ж Карфаген без Элиссы-Дидоны? А никуда! Правда, эта картина показывает нам, что Элисса-Дидона без Энея тоже никуда, но эта история – миф (Троянскую войну и основание Карфагена разделяли века), так что просто наслаждаемся мастерством художника.

Вероятнее всего, место для будущего крупного города, который должен был стать связующим звеном с Востоком, Западом и Севером Средиземноморья, было выбрано заранее. Какое-то время роль такого перевалочного пункта могла выполнять Утика, однако по непонятным причинам ее местонахождение считалось недостаточно выгодным. Собственно, есть подозрения, что на месте Карфагена еще до его основания существовала какая-то фактория, а то и целая крепость финикийцев, которая могла носить название Бирса – однако доказательств этому, увы, нет. Что можно сказать точно – выбор места для основания города не был случайным.

Я не буду углубляться в теорию основания самого Карфагена – по той простой причине, что этот момент я уже рассматривал ранее, в . Добавлю лишь, что основание города могло быть запланировано заранее, как заранее понималась и его исключительная важность в качестве связующего звена между несколькими торговыми регионами. Это толкает на мысли, что группа колонистов Элиссы (Дидоны) могла быть вовсе даже не диссидентами, высланными из Тира, а специально набранной группой людей, важность задачи которых характеризует назначение сестры царя во главе всей экспедиции. Впрочем, это лишь версия – лично я больше верю все же в вариант высылки диссидентов во главе с Элиссой.

Город был основан предположительно в 814 году до н.э., альтернативной датой выступает 824/823 гг. до н.э. Впрочем, правильными вариантами могут быть оба – вторая дата выступает в качестве даты высадки поселенцев, а первая – в качестве даты официального основания города, связанного с окончанием постройки храма Баала. Судя по всему, Карфаген пользовался поддержкой метрополии первое время своего существования и платил дань местным племенам ливийцев – а точнее, выплачивал арендную плату за земли, на которых он располагался. Исключительное положение города на пересечении не только торговых путей, но и культур сделало его чрезвычайно привлекательным местом поселения для всех народов: в него приезжали греки, этруски, египтяне и прочие, формируя многонациональное население города. Рос он по меркам того времени достаточно быстро – уже к середине VIII века до н.э., т.е. спустя чуть менее чем 100 лет после своего основания его население достигало около 30 тысяч человек, делая его уже на тот момент, вероятно, самым большим городом Западного Средиземноморья. Уже к началу VII века до н.э. город обладал внушительными укреплениями, включавшими в себя стены и валы. В процессе развития планировка города не раз менялась в целях рационализации, в результате чего Карфаген получался весьма гармоничным и хорошо организованным городом, в отличие от Рима до Нерона.

Особо важной проблемой при отсутствии серьезных владений вне города становилось снабжение продуктами питания, и в роли городской житницы выступила Сардиния, на которой как раз в это же время начало развиваться сельское хозяйство. В будущем это даст спорный эффект. С одной стороны, чрезвычайно благоприятные условия земледелия на Сардинии вкупе с умениями финикийцев создадут сверхэффективное (по тем меркам) аграрное производство на острове, способствуя его развитию. Но с другой стороны – развитие сельского хозяйства собственно в Африке будет фактически стоять на месте, и «аграрный бум» в этих местах начнется лишь после утери Сардинии после Первой Пунической войны.

А Тир тем временем шел по своему тяжелому пути. В 730-х годах ассирийский царь Тиглатпаласар III нарушил традицию своих предков и грубо вмешался во внутренние дела Тира, отстроив таможни и обложив торговцев податями. Само собой, это негативно сказалось на самом городе, и увеличило отток населения в колонии, где ассирийское влияние сохранялось на уровне слухов. Тиру перестал подчиняться Сидон, а потом и купленные некогда у царя Соломона города объявили о своем неподчинении Тиру – и Тир ничего не мог с этим сделать. В VII веке был нанесен новый удар – ассирийцы сильно ограничили финикийскую торговлю с Египтом, лишив их важного торгового партнера. При этом колонии запрет на торговлю просто игнорировали, что улучшило их положение и усложнило экономическую ситуацию в метрополии. Тир оставался формально независимым, в отличие от других финикийских городов – Библа и Сидона, но эта независимость работала уже против тирян. Город приходил в упадок. Наконец, случился коллапс торговой ценности серебра – Ближний Восток настолько насытился этим металлом, что ценность его упала, что нанесло еще один удар по экономике Тира. Тем не менее, Ассирии пока было выгодно оставлять Тир полунезависимым - это позволяло хоть и иллюзорно, но все же контролировать его колонии. Но и сама Ассирия клонилось к упадку, а вместо нее уже были готовы появиться новые государства. Как влиятельная метрополия Тир был "добит" вавилонским царем Навуходоносором II, осаждавшим город в 585–573 гг. до н.э. Тир был полностью включен в его государство, старые торговые пути разрушились. Это вызвало экономический кризис в колониях – многие фактории оказались покинутыми, снизился торговый оборот между городами. Сами колонии обрели фактическую независимость, при этом формально признавая верховенство Тира, но уже предпочитая вести себя без оглядки на него.

При этом колонии Центрального Средиземноморья от кризиса пострадали очень слабо. Исчезновение тирских торговых кораблей открывало богатые перспективы перед ними, как и богатства неосвоенных территорий поблизости. Поодиночке финикийские колонии существовать долго не могли, имея множество агрессивных врагов в округе . Такие условия стали идеальными для возникновения новой торговой сверхдержавы, и вопрос был лишь в том, какой город возьмет на себя ее создание. Единственным достаточно сильным кандидатом на эту роль являлся Карфаген.

Примечания

1) Приводится также цифра в 141 километр.

2) По крайней мере, так нам обычно представляют ассирийцев. Я бы копнул эту тему поглубже, но речь сейчас не о них.

3) Период перехода от бронзового к железному веку, отличающийся резким упадком культуры, быта и разрушением многих великих держав того времени.

4) Оценка дана по Геродоту, а тот брал дату основания Тира у тирских же жрецов.

5) Синкретизм вполне естественен для античных религий – вспомните хотя бы Александра в Вавилоне или Птолемеев в Египте.

6) На финикийском Таршиш.

7) Под Севером подразумевается Тирренское море и Сардиния – в то время весьма ценные торговые регионы.

8) Подразумеваются местные племена. В Африке это были ливийцы, нумидийцы и мавры, на Сицилии – местные аборигены и греки, на Сардинии – нурагийцы, в Испании – иберийцы и кельтиберы. Несмотря на то, что финикийцы обычно пытались наладить мирные отношения с местными жителями, те не всегда воспринимали такое соседство благоприятно.

иникия - узкая полоса восточного побережья Средиземного моря, ограниченная на востоке Ливанским хребтом. Населена она была народом, говорившим на финикийском языке: он относится к ханаанской группе северных семитских языков; в ту же группу входит и древнееврейский язык (Ханаан - древнее название Палестины и Финикии). Занимая срединное положение между Египтом и Вавилонией, Финикия политически подчинялась то той, то другой державе, а экономически была тесно связана с обеими и играла роль торгового посредника между ними. ФиникийцыГреки называли их фойнами («багровыми людьми»). в древнейших текстах упоминаются как земледельческий народ. Вино и оливковое масло с незапамятных времен (как и ливанский кедр) вывозились из Финикии.

Финикийский корабль

Paolo Novaresio, The Explorers, White Star, Italy, 2002

Для Египта и Вавилонии требовалось золото, цветные металлы, особенно медь и олово (для бронзовых изделий), и масса рабов. Добывая металлы, охотясь за рабами, финикийские полукупцы-полупираты уходили все дальше от родных портов. Подобно всем мореплавателям древности они никогда по собственному желанию не отдалялись от берега за пределы его видимости, никогда не плавали зимой и по ночам. Переняв от других народов новинки судостроения, они строили большие гребные суда со шпангоутами, килем и сплошной палубой, которые могли при попутном ветре ходить под парусами (финикийцы шили их из плотной пурпурной ткани). Гребцами были рабы; рабский труд применялся финикийцами в портах, в лесном хозяйстве, в морских рудниках. Финикийское общество стало рабовладельческим и все больше нуждалось в притоке новых рабов, а это еще больше усиливало стремление плавать в заморские страны. Особенно важную роль в морской торговле в период упадка крито-микенской культуры играли финикийские города-государства Сидон и Тир, оттеснившие тогда Библ.

Несмотря на выдающуюся роль финикийцев в древней морской торговле, несмотря на то, что «созданное ими буквенно-звуковое письмо вследствие его простоты и доступности вначале получило распространение у соседей финикийцев, а затем послужило исходной основой для всех последующих буквенно-звуковых систем» (В. А. Истрин ), сами они оставили мало письменных известий. При раскопках в европейских странах, посещавшихся финикийцами, найдено очень мало изделий или других следов их пребывания. Однако многие античные авторы, начиная с Гомера и Гесиода, отмечали преобладающую роль финикийцев в цепи тех исторических событий, которую можно определить как ход открытия берегов и островов Европы и побережья Северо-Западной Африки.

Один из финикоманов, француз М. Берар , считает, что именно финикийцы начали и завершили исследование Средиземного моря. Противники финикоманов выдвинули ряд возражений, из коих убедительно звучит лишь одно, археологическое: исключительно редки европейские находки вещевого материала безусловно финикийского происхождения, который можно отнести хотя бы к концу II тысячелетия до н. э. в отличие от минойского (крито-микенского). Финико-фобы утверждают, что многие открытия II тысячелетия до н. э. в Центральном Средиземноморье, приписываемые финикийцам, совершены минойцами.

В XII в. до н. э. северные древнегреческие племена дорийцев, завоевавшие ахейские области, Крит и другие острова Эгейского моря, сожгли и разрушили все основные центры крито-микенской культуры. Наступил длительный, почти трехвековой период упадка Греции. Тогда у финикийцев уже не было торговых конкурентов в Восточном бассейне Средиземного моря, и никто не мог помешать их продвижению на запад. Правда, там их соперниками, как предполагают некоторые историки, возможно, были некие «морские народы», грабившие Восточное Средиземноморье в XII–X вв. до н. э.: то ли предки карийцев, коренного догреческого населения юго-западного побережья Малой Азии, то ли предки этрусков, переселившиеся затем на Аппенинский п-ов. Но сторонники таких предположений пока не могут привести в их пользу выдерживающих критику доказательств.

Приоритет финикийцев в деле открытия и исследования Западного Средиземноморья с упадком Крита и Микен (начало I тысячелетия до н. э.) почти не оспаривается. Мы подчеркиваем «почти», так как существуют еще этрускоманы, особенно среди итальянских историков. Они приписывают этрускам не только открытие берегов Тирренского и Лигурийского морей и Лионского залива, что вполне допустимо, но и всего восточного и южного побережья Испании, т. е. первый выход в Атлантический океан.

Итак, не позднее чем за 15 веков до н. э. финикийцы начали посещать Крит. Продвигаясь оттуда на запад, они положили начало исторически доказанному открытию Центрального бассейна Средиземного моря. От островов Эгейского моря финикийцы перешли к южным берегам Балканского п-ова, пересекли пролив Отранто, соединяющий Ионическое море с Верхним морем (Адриатическим), и обогнули Апулию и Калабрию. Одновременно с критянами или несколько позже они открыли гористый о. СицилияФиникийские колонии на ее западных (Мотия) и северных (Палермо) берегах были основаны в VIII в. до н. э. а к югу от нее, в самом центре Средиземного моря, обнаружили и в XIII в. до н. э. колонизовали Мелиту (Мальту). Она, вероятно, стала опорным пунктом для дальнейшего проникновения финикийцев в Западное Средиземноморье. Переправившись через широкий Тунисский пролив, они двинулись на запад и проследили почти 2000 км береговой линии Северо-Западной Африки, открыв со стороны моря горную страну Атлас до Столбов Мелькарта (верховного бога города Тира) - Гибралтарского пролива; позднее греки называли его Столбами Геракла, римляне - Столбами Геркулеса, а средневековые арабы - Джебель-Тарик (искажено в Гибралтар). Выйдя к проливу, финикийцы впервые получили правильное представление о протяженности (3700 км) Великого моря заката.

Двигаясь вдоль Средиземноморского берега Африки, они открыли устья многочисленных коротких рек,Ныне большая их часть стала временными потоками - вади; стекающих с Атласских гор, в том числе Шелифф (700 км) и Мулуя (520 км); они заходили во все небольшие заливы и бухты, тщательно намечая места для будущих поселений. Надо отдать должное этим первым исследователям: пункты выбирались настолько удачно, что многие из них впоследствии превратились в большие портовые города. На западном берегу открытого ими Тунисского залива они основали первую на Средиземноморском побережье Африки колонию Утику (около 1100 г. до н. э.). В 825 г. до н. э. близ нее заложили Карфаген, финикийский Новгород (Карт-хадашт), ставший позднее великим государством, опаснейшим соперником Рима в борьбе за господство на Средиземном море.Римляне называли карфагенян пунами. Отсюда название войн -пунические. Вскоре у Карфагена появился пригород Тунета, названный по имени финикийской царицы Луны Танит (современный г. Тунис). У самого северного мыса Африканского материка Эль-Абьяд они основали еще один пункт, выросший в крупный порт Бизерту. Далее к западу они создали цепь из 20 колоний, располагавшихся в основном на западных берегах небольших заливов или бухт, в том числе Гиппон (современный порт Аннаба), Икозиум (г. Алжир) и Руссадир (порт Мелилья). Их основание большинство историков относит к XII–X вв. до н. э.

Вероятно, одновременно с проникновением на запад финикийцы начали обследовать и наиболее изрезанную часть африканского берега в восточном направлении, открыв крупные заливы Хаммамет, Габес (Малый Сирт) с о-вами Керкенна и Джерба и Сидра (Большой Сирт). На их берегах на протяжении 1500 км в IX–VII вв. до н. э. они основали 10 колоний. В их числе Гадрумет (ныне Сус), ставший позже важным центром Карфагена, Сабрата (Зуара), Уиат (позднее Эа, современный Триполи), где линия скал и мелей образует удобную якорную стоянку, и Лпки (Лептис-Магна, ныне Хомс); вероятно, финикийцы заложили и Сирт, расположенный в 360 км к востоку от Хомса. По сообщениям древнегреческих авторов, финикийцы первые вышли в Атлантический океан и на африканском побережье на рубеже XII–XI вв. до н. э. основали две колонии: Тингис (Танжер) и Ликс, у устья р. Лукос, ныне г. Лараш. На открытых ими берегах Африки от залива Сидра до Ликса (более 3000 км) жили племена ливийцев,Родственные им восточные племена давно были известны египтянам (либу); в основном охотников и скотоводов. Финикийская колонизация, способствовавшая зарождению в этих районах рабовладельческих отношений, имела главным образом экономические корни - закрепление на важнейших торговых путях и их охрана. Были, однако, и социальные причины, сформулированные римским историком I в. до н.э. Гаем Саллюстием: «...финикийцы, одни ради уменьшения населения на родине, а другие из жажды власти, возбудив плебс [простой народ] и прочих, жадных до новшеств, основали колонии на морском побережье...» Они возникали на широких береговых равнинах Ливии и Восточного Туниса, в низовьях атласских рек, на низменных равнинах Атлантического побережья Марокко. И всюду финикийцы начали выращивать привезенные с родины оливы, виноград и другие азиатские растения. Их труды не пропали даром: «новоселы» хорошо прижились и культивируются до сих пор.

Со стороны Африки финикийцы открыли Пиренейский п-ов (видимо, вторично, после критян). На его южном берегу в XI–VIII вв. до н. э. они создали три опорных пункта: Гадир («Крепость» или «Укрепление») - современный Кадис, в 30 км к югу от устья р. Гвадалквивир; колонию в вершине Кадисского залива - современная Уэльва; Малаку (Малагу), у восточного входа в Гибралтарский пролив, существующую и ныне. Вероятно, еще один пункт был основан у западного входного мыса Кадисского залива, близ современного порта Фару. Далее к западу следы финикийской колонизации обнаружены при раскопках по берегам исторической области Алгарви (у 37° с. ш., Южная Португалия), вдоль Атлантического побережья страны до 40° с. ш. и в бассейне Тежу. За 40° с. ш. вещественных доказательств пребывания финикийцев пока не найдено.

Такое раннее основание Гадира не подтверждается археологией: древнейшие находки в этом районе относятся к VII в. до н. э. Но традиция хорошо увязывается с ходом финикийской колонизации побережья Северо-Западной Африки. И вполне правдоподобно, что южный берег Пиренейского п-ова был колонизован гораздо раньше, чем африканский южнее Ликса: в Южной ИспанииПо-финикийски «И-шпанним» («Берег кроликов») из-за обилия этих грызунов в районе колонии; с конца XV в. официальное название Испанского королевства. финикийцы искали и находили важнейшие для них товары - драгоценные и цветные металлы, а Северо-Западная Африка тогда могла дать им только сельскохозяйственные продукты. Здесь, на Пиренейском п-ове, на краю известного древним света, финикийцы завязали торговые контакты с государством Таршиш (Тартесс), временами превращавшемся в их противника в борьбе за господство на морских торговых путях.

Спорен вопрос, как далеко на север от Гадира заходили финикийцы вдоль берегов Европы. Эти плавания были связаны с доставкой в средиземноморские страны олова, а земли, где финикийцы его добывали, назывались Касситеридами («Оловянными») островами. Но где ж искать? И были ли Касситериды действительно островами, а не полуостровом? .Большинство историков отождествляет их с Британскими о-вами, так как в Корнуолле имеются древние оловянные рудники, эксплуатировавшиеся за много веков до римского владычества. Но некоторые авторы указывают на наличие близких к Гадиру оловянных месторождений, например на северо-западе Испании (в Галисии), где берег сильно расчленен и небольшие полуострова легко принять за острова.

Так или иначе, финикийцы, несомненно, открыли весь (около 1000 км) западный берег Пиренейского п-ова и заходили в устья всех значительных пиренейских рек, несущих свои воды в Атлантический океан: в Апас (Гвадиана)Даются латинские названия, а в скобках испанские и португальские. в обширный эстуарий р. Таг (Тежу, Тахо), где позднее возник г. Олисипо (теперь Лижбоа, или Лиссабон); в Мунда (Мондегу); в Дурий (Дору, Дуэро), в устье которого при римлянах стала известна гавань Кале-Порт (теперь Порту); в Миний (Миньо). Вероятно, финикийцы ознакомились и с берегами Бискайского залива на протяжении почти 1500 км - гористыми на юге (Кантабрийские горы) и низменными на востоке - вплоть до п-ова Бретань. На южном гористом берегу Пиренейского и ова (Кордильера Бетика) не позднее конца VIII в. до н. э., кроме Малаки, они основали еще два пункта и, продвинувшись, вероятно, до мыса Нао, достигли Питиузских и Балеарских о-вов. Это могло быть выполнено, впрочем, и с одного из основных опорных пунктов на африканском побережье. Сардиния, видимо, была обнаружена именно с юга; в VIII–VII вв. до н. в. на ее южном берегу они основали пять колоний, в том числе Кальяри и Нора.

Основной деятельностью финикийцев, как уже отмечалось, была морская торговля. Но в поисках новых диковинных товаров, а также золота, слоновой кости и экзотических зверей они проникали от опорных пунктов на северных берегах Африки в глубинные районы Сахары и, вероятно, даже к р. Нигер, используя древние караванные пути и нанимая местных проводников. На севере финикийцы не были первопроходцами: дорогу на юг через всю Сахару не ранее 1000 г. до н. э. открыли, освоили и обозначили наскальными рисунками выходцы с о. Крит . Не исключено, что финикийские купцы достигали Нигера и от Атлантического побережья, т. е. стали первооткрывателями Высокого Атласа, самой западной и наиболее приподнятой (до 4165 м) горной цепи в системе Атласских гор, а также в западной части великой пустыни Сахара.

В конце VIII в. до н. э. финикийские города-метрополии были захвачены Ассирией и колониям «пришлось» проводить самостоятельную политику. Вскоре выяснилось, что оставленные «без присмотра» опорные пункты жизнеспособны, достаточно сильны в могут не только удержать все, что они имели, но и продолжать начатое из метрополий. На низменном Атлантическом побережье Африки финикийцы из Гадеса основали несколько новых поселений (в том числе Сале, современный Рабат), протянувшихся на юг почти на 700 км: самый удаленный пункт Могадор, у 31°30" с. ш. (ныне порт. Эс-Сувейря), основан в 600 г. до н. э.

Уже упоминавшиеся Эа, Сабрата и Лептис-Магна, позже нареченные греками Триполис («Три города»), став самостоятельными, создали союз, и их общие владения получили название Триполитании. В VII в. до н. э. в качестве контрмеры против активности греков и тартессиев возникло несколько таких союзов (объединений). Господствующее положение среди них занял Карфаген, который и середине VII в. до н. э. превратился в крупную державу, подчинившую себе все бывшие финикийские колонии.

Плавания финикийцев в Индийском океане и вокруг Африки

иникийцы строили корабли для экспедиций, которые организовывали их соседи, владевшие берегами Красного моря и Персидского залива, и поступали к ним на службу. Для египтян они ходили в страну Пунт, для израильско-иудейского царя Соломона в X в. до н.э. (по библейскому сказанию) - в страну Офир, местонахождение которой не разгадано. Возможно, это страна Абхира в Южной Индии, в долине р. Тапти, откуда Соломону поставляли золото, слоновую кость, павлинов и эбеновое дерево. Для ассирийского царя Синахериба (начало VII в. до н. э.) они построили в Персидском заливе военные корабли.

На египетской службе в 609–595 гг. до н. э. на больших гребных галерах (триремах), поднимавших каждая по крайней мере 50 человек команды, финикийцы обогнули всю Африку, Геродот передает рассказ об этом плавании вокруг «Ливии» (Африки) о такими подробностями, которые он сам считает невероятными. Но они-то как раз подтверждают достоверность события: «Ливия... по-видимому, окружена морем, кроме того места, где она примыкает к Азии; это, насколько мне известно, первым доказал Нехо , царь Египта. [Он]... послал финикийцев на кораблях. Обратный путь он приказал им держать через Геракловы Столбы... Финнкийцы вышли из Красного моря и затем поплыли по Южному [Индийскому океану]. Осенью они приставали к берегу и, в какое бы место в Ливии ни попадали, всюду обрабатывали землю, затем дожидались жатвы, а после сбора урожая плыли дальше. Через два года на третий финикийцы обогнули Геракловы Столбы и прибыли в Египет. По их рассказам (я-то этому не верю...), во время плавания вокруг Ливии солнце оказывалось у них на правой стороне. Так впервые было доказано, что Ливия окружена морем» (IV, 42–43).

Итак, огибая с юга Африку и двигаясь при этом с востока на запад, финикийцы имели солнце с правой стороны, т. е. на севере. Для Геродота, жившего в V в. до н. э. и не имевшего наших представлений о земном шаре и солнечной системе, эта часть рассказа казалась неправдоподобной. Дли нас ясно, что именно это обстоятельство, видимо особенно поразившее финикийских моряков, жителей северного полушария, подтверждает, что они действительно пересекли экватор, плыли через воды южного полушария и обогнули с юга Африку. Вполне правдоподобна и трехгодичная продолжительность плавания, ибо длина береговой линии Африки 30,5 тыс. км. Финикийцы могли пройти это расстояние на веслах или под парусами, когда дули попутные ветры, причем на большей части пути могли пользоваться попутными береговыми морскими течениями. Правда, они высаживались на материк, чтобы засеять и собрать хлеб, каждый год теряя два-три месяца. И все-таки остального времени было вполне достаточно, чтобы при судоходной технике того времени совершить все плавание в три года. Любопытно также в рассказе Геродота указание, что в Южной Ливии возможно земледелие. Значит, она вовсе не безотрадная, выжженная солнцем пустыня, где из-за нестерпимой жары невозможна жизнь, как представляло себе тропическую Африку большинство древних и средневековых географов.

В наше время большинство ученых считает, что это великое географическое открытие сделано финикийцами. Но в 1975 г. английский историк А. Ллойд высказал сомнение по этому поводу. Он привел ряд убедительных доводов в пользу греческого происхождения как судов, так и команды. По утверждению Ллойда, триремы были изобретены в VII в. до н. э. в Греции, а точнее - в Коринфе, который, как и другое греческое государство - Самос, имел тесные контакты с Египтом во времена правления Псамметиха I (663–610 гг. до н. э.) и Нехо II (609–595 гг. до н. э.); ориентация обоих дворов была греческой. На греческом военном флоте, базировавшемся в Египте, применялись галеры - и все они были триремами. Менее чем в 20 км от Саиса, столицы Египта, находилась крупная греческая колония Навкратис, буквально переполненная греческими кораблями, на которых, конечно, имелись корабельные плотники; о финикийцах ничего подобного в конце VII - начале VI в. до н. э. не известно. Таким образом, для строительства судов Нехо II имел возможность получить любых специалистов-греков практически у стен своего дворца. И наконец, главное: археологические и лингвистические данные свидетельствуют, что египетский флот при фараоне Априи (589–570 гг. до н. э.), внуке Нехо II, состоял из греческих трирем, укомплектованных, по крайней мере частично, греческими моряками. В «деле Ллойд против Геродота» пока не ясно, кто прав: «последнее слово еще не сказано».

Карфагеняне в Северной Африке и Атлантическом океане

рочно обосновавшись на побережье, Карфаген в конце VII - начале VI в. до н. э. приступил к завоеванию внутренних территорий Нумидии и Мавретании.Нумидия, заселенная племенами масилов и мазезилов, занимала северную половину современного Туниса и восточную часть Алжира; Мавретания (население берберы) - западные территории Алжира и восточная часть Марокко. этой целью карфагеняне предпринимали походы на юг через сравнительно доступную горную цепь Телль-Атлас. За ней они обнаружили высокие плато - обширные возвышенные равнины с полосой бессточных озер, ныне превратившихся в шотты - временные мелководные соленые озера. В результате военных действий против оседлых ливийцев в восточной части Атласских гор войскам Карфагена под командой Малха удалось продвинуться к югу до 35° с. ш., а может быть и дальше. Это «весьма гористая лесистая [страна] со множеством диких зверей. Там обитают огромные змеи, львы, слоны, медведи... рогатые ослы [антилопы?], дикие мужчины и женщины и еще много других... животных» (Геродот, IV, 191).Человекообразные обезьяны, а также слоны и медведи в Северной Африке в наше время вымерли. Расширение владений предпринималось и от побережья залива Габес на запад. В итоге были открыты два крупных озера - упоминаемая Геродотом Тритонида (Шотт-Джерид) и Либика (Шотт-Мельгир).

Преемником финикийцев Карфаген стал не только в морской, но и в сухопутной торговле. Дороги по пустыне охранять не требовалось, так как у карфагенян здесь - по крайней мере несколько первых столетий - конкурентов не было. Купцы пересекали Сахару если не регулярно, то периодически, сопровождая караваны с товарами от побережья Средиземного моря к р. Нигер. На этом великом транссахарском пути «Три города» имели неоспоримое преимущество перед другими колониями, ибо находились почти на 200 км ближе к внутренним рынкам.

Около 500 г. до н. э., точнее, вероятно в 470 г., карфагеняне заметно продвинулись за Столбы Мелькарта, на юго-запад вдоль африканского берега. Это было делом колониальной экспедиции Ганнона . Он повел флотилию, состоявшую из 60 пятидесятивесельных судов, на которых находилось 30 тыс. колонистов, погружен «хлеб и другие припасы».Здесь и далее цитаты из перипла Ганнона (пер. И. Ш. Шифмапа, 1963). Первый пункт он основал в двух днях плавания от Гибралтара - «около него имеется большая равнина» - возможно, это Мехдия в устье р. Себу. Продвигаясь в общем к югу вдоль северо-западного берега Африки, Ганнон заложил еще несколько колоний, везде оставляя поселенцев, пока не достиг устья какой-то реки - может быть Дра, у 28° с. ш. Местные жители - берберы - встретили карфагенян дружелюбно и предоставили переводчиков для продолжения плавания. Ганнон выяснил, что в удалении от берега жили «эфиопы негостеприимные, по звериному обитая в стране, пересеченной высокими горами» - западное окончание горной системы Атлас.

Более трех дней заняло плавание вдоль плоской пустыни с дюнами (западное окончание Сахары) до пункта, где было заложено шестое поселение (Керна) на таком расстоянии к югу от Столбов, на каком к востоку от них находился Карфаген - традиционно считается, что это мыс Арген (20°30" с. ш., бухта Леврие). Пройдя далее на юг, они обнаружили «реку, большую и широкую» с крокодилами и гиппопотамами - скорее всего Сенегал. Ганнон вернулся к Керне я вновь двинулся на юг. После 12-дневного плавания экспедиция два дня простояла у гористого мыса (Зеленый мыс?), а затем прошла вдоль холмистой и залесенной страны, достигнув большого залива, где Ганнон набрал пресной воды (р. Гамбия?). Пятью днями позже он дошел до другого залива - можно допустить, что это эстуарий Фритаун (у 8°30" с. ш.), - и двигался еще несколько дней, а «ночью... [увидел] землю, заполненную огнем; в середине же был... огромный костер, достигавший, казалось, звезд». Днем выяснилось, что это гора, упирающаяся в небо и объятая пламенем; потоки огня - очевидно, лавы - текли прямо в море. Описание очень реалистичное, соответствует действующему и в наше время вулкану Камерун (4070 м), расположенному у берега залива, у 4° с. ш., и поэтому кажущемуся очень высоким. Ганнон прошел немного дальше и попал в залив с островами (залив Камерун?), на одном из них он обнаружил стадо крупных обезьян; переводчики называли их гориллами. Отсюда экспедиция повернула домой. В Карфагене три шкуры пойманных животных были переданы в храм, две находились там до римского нашествия 146 г. до н. э.

Итак, написанный довольно сухо и туманно, перипл Ганнона, сохранившийся до наших дней в более позднем пересказе, все же дает возможность довольно уверенно нанести четыре основных пункта по линии маршрута: р. Себу, Керна, р. Сенегал и вулкан Камерун. Следовательно, Ганнон, правда вторично, после финикийцев (греков?), открыл около 6000 км африканского побережья. Результаты его выдающегося плавания были использованы лишь в минимальной степени: карфагенские торговцы прошли его путем до Керны и организовали «Золотую дорогу» (торговлю золотом) с глубинными районами Западной Африки.

Вероятно, попытки выйти в Атлантический океан предпринимались карфагенянами вскоре после основания главных колоний на африканском побережье. В античной литературе встречаются правдоподобные, а иногда и не вызывающие никаких сомнений рассказы об островных землях, расположенных в Западном (Атлантическом) океане: они были открыты карфагенянами (или финикийцами?), а позднее к ним плавали моряки и других средиземноморских народов. Древнейшее дошедшее до нас известие об острове, лежавшем в открытом океане к западу от Гибралтарского пролива, принадлежит анонимному автору, которого называют Псевдо-Аристотелем , так как его сочинение «О чудесных слухах» ранее приписывалось Аристотелю (IV в. до н. э.): «Говорят, будто по ту сторону Столбов Геракла карфагеняне обнаружили в океане необитаемый остров, богатый лесами и судоходными реками и изобилующий плодами. Он находился на расстоянии нескольких дней пути от материка». Древнегреческий историк Диодор Сицилийский (1в. до н. э.) приписывает открытие ранее неизвестной океанической земли финикийцам, совершившим плавание вдоль атлантического берега Северо-Западной Африки: «В середине океана против Африки лежит остров, выделяющийся своей величиной. Он находится от Африки лишь на расстоянии нескольких дней пути...»

Итак, Псевдо-Аристотель и Диодор Сицилийский точно указывают, что остров находится в нескольких днях пути от материка. У Диодора материк прямо назван - это Африка. У Псевдо-Аристотеля он безымянен, можно предполагать и Европу, но в обоих случаях не может быть и речи об открытии какого-либо американского острова. Все остальные правдоподобные известия позднейших античных авторов - в тех случаях, когда они говорят об атлантических островных землях с теплым или жарким климатом,- также относятся к островам, близким к Африке, в большинстве случаев, бесспорно, к Канарской группе, изредка, и притом спорно, - к Мадейре.

Ни на американских островах, ни на обоих западных материках до сих пор не найдено ни одного предмета, который бы свидетельствовал о посещении Америки древними средиземноморскими народами, хотя, теоретически, случайные посещения ими Америки возможны. Все сообщения о находках там надписей или иных следов средиземноморских культур после проверки оказывались ошибочными или лживыми. Древние мореходы, в частности карфагеняне, возможно, достигали Азорских о-вов, но в литературных памятниках нет указаний на такие посещения. Зато в 1749 г. швед Юхан Подолин сообщил о находке на о. Корву клада древних монет, среди которых были и карфагенские. Эти сведения вызвали в XIX в. оживленную дискуссию, продолжавшуюся до нашего времени. Вопрос о том, посещали ли карфагеняне Азорские острова, остается открытым.

Некоторые историки землеведения XIX в. (например, К. Риттер и О. Пешель ), ссылаясь на античные источники, предполагали, что древние мореходы открыли Саргассово море - часть гигантской штилевой области в западной субтропической полосе Атлантического океана. Однако до нашего времени не удалось найти ни одного доказательства плавания древних средиземноморских мореходов в этой части Атлантики. А предположения, что карфагеняне знали о Саргассовом море, основаны только на путаном и противоречивом сообщении Авиена о плавании Гимилькона .

Карфагеняне у берегов Пиренейского полуострова

арфаген обратил пристальное внимание на Пиренейский п-ов в середине VII в. до н. э., вскоре после своего возвышения, а уже в 665 г. до н. э. на Питиузских о-вах была основана первая карфагенская колония Эбесса. Опираясь на нее, пунийцы предприняли наступление на юг Испании, захватили все финикийские колонии, в том числе и Гадес, а в конце VII в. или в VI в. до н. э. основали ряд новых пунктов на материке и колонизовали Балеарские о-ва. Встав твердой ногой на побережье Пиренейского п-ова, в конце VI в. до н. э. они повели наступление на Тартессийскую державу. В конце V в. до н. э., или, точнее, между 485–476 гг. до н. э. (по Ю. Циркину ), Карфагену, удалось установить блокаду Гибралтара; к этому времени ему принадлежала приморская полоса протяженностью около 700 км при средней ширине 50 км. «В дни расцвета Карфагена» пунийцы сделали попытку разведать морскую дорогу к оловянным месторождениям п-ова Бретань вдоль берегов Бискайского залива; этим путем, возможно, ходили финикийцы, и им пользовались тартессии. Первое карфагенское плавание около 470 г. до н. э. римские авторы - натуралист Плиний Старший (I в. н. э.) и поэт Руф Фест Авиен (IV в. н э.) - приписывают Гимилькону. По Авиену, который ссылается на древнейшие пунические летописи, Гимилькон доходил даже до Британских о-вов. Но римский поэт жил через восемь с лишним веков после Гимилькона и, несомненно, пользовался только чужими пересказами летописей. В работе «Морские берега» Авиен дает описание одного из западноевропейских морей: «...тут начинается залив Атлантический... громада каменных вершин вся главным образом на юг обращена... Внизу же этих гор, у самого подножия, где выступает мыс... широко открыт залив Эстремидийский. В нем лежат те острова, которые зовутся Эстремнидами; широко раскинувшись, богаты они металлами, свинцом и оловом. Народу много тут живет... Они широко бороздят и море бурное, и бездны океана, чудищ полные... но - чудное дело - они готовят себе корабли из сшитых шкур... Пуниец Гимилькон... с трудом доплыв сюда, говорит, что сделать такой путь возможно только в четыре месяца...»

Авиен сообщает также о водном пространстве к западу от Геркулесовых Столбов, трижды ссылаясь на того же Гимилькона: «Далее на запад от этих Столбов море безбрежно, как говорит Гимилькон... Никто не доходил до этих вод, никто на эти моря не посылал своих кораблей...»

Баркиды на Пиренейском полуострове и в Альпах

и финикийцы, ни греки не проникали далеко в глубь Испании; нет у нас прямых указаний и на то, что это делали карфагеняне в те века, когда они утверждались в ее приморских областях. Колонии этих народов основывались в речных устьях или близ них, и - за двумя, правда очень важными, исключениями - пришельцы, видимо, не поднимались хотя бы до долин среднего течения пиренейских рек, не говоря уже об их верховьях. Только по судоходному Бетису колонисты, начиная с финикийцев, доходили по крайней мере до Кордубы (Кордовы), т. е. пересекли почти всю южную (Андалусскую) низменность; да по долине Гвадианы, судоходной только в низовье, пролегал самый доступный путь к ртутным и серебряным рудникам, издавна эксплуатировавшимся на юго-западе плоскогорья Месета и на ее приподнятом крае - Марианских горах (Сьерра-Морена). Вели туда от южного, средиземноморского побережья Испании и менее удобные, но более короткие пути - через западный участок Кордильеры Бетика (Андалусских гор).

Однако сколько-нибудь достоверные сведения о глубинных областях начали собирать карфагенские полководцы династии Баркидов после 1-й Пунической войны (неудачной для Карфагена). Первым стал Гамилькар Барка («Молния»), ареной боевых действий которого в 237–229 гг. до н. э. была долина р. Бетис - ядро Тартессийского государства. Он разгромил тартессиев, захватил огромную добычу и много пленных, включив их в свою армию. Лишь часть богатств Гамилькар отправил в Карфаген, главные трофеи он раздал своим воинам. После его смерти (он утонул в реке) сбор сведений продолжил его зять Гасдрубал , основавший около 228 г. до н. э. на юго-востоке у моря г. Новый Карфаген (Картахена). К 225 г. до н. э. он завоевал все (более 500 км) восточное побережье (Испанский Левант) до низовьев р. Ибер (Эбро). При нем карфагеняне ознакомились с горами Сьерра-Морена. Ганнибал , который сопровождал своего отца Гамилькара и Гасдрубала в испанских походах, став в 25–26 лет от роду во главе войска в 221 г. до н. э., после смерти Гасдрубала, посылал отряды разведчиков во многие внутренние районы, подготовляя в Испании армию вторжения в Италию (начало 2-й Пунической войны, 218 г. до н. э.). Все трое устанавливали мирные отношения, даже заключали союзы с некоторыми племенами, жившими на юге и востоке Месеты, чтобы силой подчинить себе другие, непокорные племена.

Карфагенские агенты (торговцы, разведчики, послы) собирали разнообразные военно-географические материалы, но они до нас дошли лишь в небольшой части, в позднейших пересказах античных авторов. В редких случаях по их сочинениям можно выяснить, в каких внутренних областях завоеватели-римляне шли по следам карфагенян и в каких они были подлинными первооткрывателями или «пролагателями путей».

Перезимовав в Новом Карфагене, весной 220 г. до н. э. Ганнибал возглавил поход в земли веттонов - междуречье Тахо и Дуэро. Он переправился через Тахо в среднем течении и перевалил Карпетанские горы (Центральная Кордильера). Его целью был захват важнейших городов веттонов и ваккеев, живших севернее, на средней и верхней Дуэро. Сначала он осадил и ваял Саламантику (ныне Саламанка), причем большей части жителей удалось спастись в горах, а затем захватил и разграбил два города ваккеев; жители были обращены в рабство. Поход едва не закончился разгромом карфагенян: крупное (около 100 тыс. человек) войско нескольких племен, в основном карпетан, неожиданно настигло возвращавшихся домой захватчиков и они дрогнули. Но ночь спасла Ганнибала - он успел отвести армию за Тахо, а утром дал бой и победил. Видимо, мстя за страх, Ганнибал прошел всю землю карпетан - верхнее течение Тахо и междуречье Тахо и Гвадианы - грабя, разоряя и сжигая. Вернулся он в Новый Карфаген с огромной добычей. Там его ожидали римские послы, настаивавшие, чтобы он соблюдал договор - не переходить Эбро и «не тревожить жителей Сагунта» (единственный верный Риму город на побережье Испании к югу от Эбро, еще не завоеванный Баркидами). Ганнибал все-таки в 219 г. до и. э. взял его приступом после восьмимесячной осады - это, как известно, послужило поводом ко 2-й Пунической войне, которую карфагенский полководец решил выиграть на территории Италии. Не ясно, когда Ганнибалу удалось захватить земли эдетанов и кальтиберов, иными словами, когда он присоединил к карфагенским владениям горную систему Идубеды (Иберийские горы, 440 км). Видимо, это произошло во время походов (220–219гг. до н. э., ибо к началу войны с Римом власть Карфагена распространилась на половину территории Пиренейского п-ова.

Но прежде чем начать войну, надо было обезопасить свои тылы, и Ганнибал, раненный во время осады Сагунта в бедро, в 219 г. до н. э. возглавил карательную экспедиции против карпетан и племени оретан, живших в междуречье верхних течений Гвадианы и Гвадалквивира; около 16 тыс. захваченных боеспособных мужчин он приказал вывезти в Африку. Лишь после этой «операции» Ганнибал решился форсировать Эбро и, продолжая тактику обеспечения тылов, подчинил Карфагену области, принадлежавшие илергетам, яцетанам и другим племенам, жившим между Эбро и южными склонами Пиренеев. Коренных жителей обеих Галлий, Трансальпийской и Цисальпинской, он рассматривал как будущих союзников, - и не ошибся. Получив от своих разведчиков сведения о возможности перехода через Альпы, Ганнибал в начале весны 218 г. до н. э, выступил в поход, имея, по Полибию, около 90 тыс. пехоты и 12 тыс. конницы. После переправы через Ибер, он вынужден был отпустить часть колеблющихся воинов - у него осталось около 9 тыс. всадников и 50 тыс. пехотинцев. У Роны Ганнибал разделил свою армию на две колонны, которые форсировали реку на лодках и плотах близ устьев ее крупнейших левых притоков - Изары и Друэнции (Изер и Дюране). В середине ноября Ганнибал перевалил Альпы через проход Мон-Сени и спустился по долине р. Дора-Рипария к По. Историко-географы придают очень большее значение этому событию как первому засвидетельствованному переходу через Альпы.